жизнь. Слишком много радостей и пороков одновременно. Я слышала, что Клод Моне начал спать со своей второй женой, когда первая умирала в соседней комнате от рака.
ГУСТАВ. Надеюсь, что все эти сплетни и слухи не отвратят нас от искусства. Человек может рисовать как бог и при этом может быть далеко не ангелом.
ФЕЛИКС. Нам следует радоваться хотя бы тому обстоятельству, что большинство художников умирали от чего угодно, но только не от скуки.
ФЕРДИНАНД. Ну что вы хотите. Писатели и художники – это наша богема.
ГУСТАВ. «Богема» по-немецки означает «творческие люди». Хотя изначально по-французски «богема» – это «цыганщина, странствующий народ, бродяги». Впрочем, мы такие и есть.
ФЕРДИНАНД. Скажите, господин Климт, чем вас не устраивал старый добрый Дом художников? Зачем вы создали этот свой Сецессион? И что это за девиз у вас: «Эпохе – своё искусство, искусству – свою свободу»?!
ГУСТАВ (воодушевлённо). Нынешние художники застыли в своём консерватизме. Они боятся всего нового, неизведанного. Но если не допустить нового, как узнать, что оно лучше или хуже. Их всё устраивает. Они пишут картины на исторические темы, получают за них хорошие деньги. Мы, новые художники, считаем, что должно царить искусство для искусства, а не для коммерции. А девиз… Всегда требуется время для восприятия нового искусства, и тогда оно приобретает своё предназначение, а именно – свободу. Историзм умер, да здравствует модерн!
ФРИЦ. Но искусство в конечном счёте без коммерции несостоятельно. По крайней мере с определённого момента. Ведь художнику надо как-то жить за счёт своего искусства.
ГУСТАВ. Сейчас у нас другие цели. Если хотите, более возвышенные. В конце концов, мы можем не продавать картины, а выставлять их на выставках. Если их кто-то купит – отлично. Мы продвигаем чисто художественные интересы и развиваем художественный вкус. Мы хотим наполнить искусством повседневную жизнь человека.
ФРИЦ. Вы хотите преобразовать общество посредством искусства? Утопическая идея.
ФЕРДИНАНД. А какую политическую позицию занимают члены Сецессиона?
ГУСТАВ. Мы смело можем оставить политику политикам. Мы художники, а ни один политик не занимается искусством. Политика – личное дело каждого художника, впрочем, как и религия.
АДЕЛЬ. А что у вас за стиль?
ГУСТАВ. Как я уже говорил, основа нашего стиля живописи – модерн, который во Франции и Бельгии называется ар-нуво, в Италии – либерти, в Испании – модернизмо, а в Германии – югендстиль. Мы отказываемся от прямых линий и углов в пользу извилистых, волнообразных линий, передающих ощущение движения.
ФЕЛИКС. Но Сецессион – это гораздо больше, чем только живопись. Это проза и поэзия, лирика, а может, и театр в будущем. Это новое направление во всём искусстве.
ГУСТАВ. Да, господа. Меняется всё, не только живопись. Конечно, искусство не прогрессирует так же быстро, как наука, медицина или технологии. Оно просто меняет формы, чтобы