Не отставал Волш. Он тоже выглядел серьёзным.
Долонтер, тем не менее, усмехнулся. Так вот зачем Волш привёл его сюда. Не для того, чтобы показать город или темную недовершину. Ну нет, напугать Долонтер себя не даст.
– Я уже говорил это вечером, могу повторить. Ну какой ты предатель, ты всегда был в моём поле зрения.
Волша не устроил этот ответ.
– Долли, даже если у тебя под носом будут совершаться коварные злодеяния, ты не заметишь. Давай конкретнее.
Долонтер задумался. Волш, может, и прав, но смог ли Долонтер действительно хоть на секунду предположить, что один из его команды – предатель? Уверенность его не пошатнулась.
– Это Фута так сказал. Если выбирать кому верить, тебе или Футе, я думаю, ответ очевиден.
– Однако, первая команда уже предполагала когда-то, что мы подставные. Так, может, подставная не команда, а только какой-то участник?
Долонтер снова нахмурился. Разговоры с Волшем и так были не особо приятны ему, а уж когда в них нужно было думать, они становились совсем невыносимыми. Долонтер понял, Волш хочет заставить его подумать.
«Соображай, Долонтер, соображай» – требовал мозг – «Неужели Волш хочет намекнуть, что он правда предатель? Нет, этого не может быть! Это же бред!»
Долонтер решил, что если сам он додуматься не может, то нужно разговорить Волша. Пусть он сам и расскажет, о чём думает.
– Хочешь сказать, что ты согласился участвовать в К.В.Е.С.Т.е, но знал, что будешь предателем? Или принял такую участь уже тут? Но ведь ты всегда был рядом, я тебя видел. И ты ни разу не дал усомниться в себе!
– Рядом, да не рядом. Я же не слышал ни одной угрозы, что ты получил.
И правда. Также, как для Долонтера доставляли угрозы, так указания о предательствах могли доставляться Волшу. Взять хотя бы тот огромный разрыв, когда Волш свалился с выступа. Он мог быть с кем угодно и сколько угодно. А сказать, что всё это время был с первой командой!
– Еще скажи, что ты в сговоре с дедулей Феликсом!
Волш поморщился:
– Забудь ты о первой команде, их уже нет с нами.
– Ну тогда… тогда… – Долонтер лихорадочно соображал, но ничего не приходило ему в голову. Просто не лезла в мозг та константа, при которой Волш мог бы оказаться антигероем. В бессилии Долонтер выплюнул. – По такой логике я могу и Чайку подозревать?
Волш подошёл близко-близко и посмотрел на Долонтера в упор:
– Я тебя сейчас о себе спрашиваю, а не о Чайке. Почему ты не веришь, что я предатель?
Долонтеру стало совсем не по себе. Нет, на этот вопрос он точно не ответит. Ну не поверил он Футе, и всё тут. И уже сто раз было говорено, что, скорее всего, нет никакого предателя, просто их пытаются запутать, настроить друг против друга. Да только Волшу говорить всё это бесполезно, он и так сам всё это знает. Поэтому Долонтер в бессилии просипел:
– Не знаю я! Просто доверяю тебе, вот и всё!
Как же не хотелось говорить эту пресловутую фразу! Но по той легкой улыбке, которая скользнула по губам Волша, еле заметной, едва различимой при лунном свете, улыбке, которая тут же исчезла,