в ней в последние двадцать четыре часа, перестал наконец ее подгонять. И ей страшно было хоть с кем-то еще иметь сегодня дело. Зная свое невезение, она и Грегу звонить не хотела, потому что разговор превратился бы в ссору. А если она пойдет с Лейлой… кто знает, что будет. Да, они были близки, но не существует нерушимой дружбы.
Она отправила Грегу, Лейле и родителям эсэмэски: у нее все в порядке, не стоит о ней тревожиться, просто у нее ужасная мигрень и ей нужно сегодня остаться в постели. После этого Минни выключила телефон. Она не страдала мигренями, у нее их никогда не было, но никто ведь и не стал бы допытываться, люди принимают это как факт и оставляют тебя в покое. Минни нечасто использовала подобный предлог, лишь пару раз в год, но так называемые мигрени случались у нее с завидной регулярностью именно в дни рождения.
Минни открыла ящик прикроватной тумбочки, достала маленькую коричневую бутылочку. Она почти опустела, в ней остались лишь три маленькие белые пилюли. Это было сильное снотворное, которое Минни прописали в прошлом году во время долгого периода бессонницы. Минни экономила их. Она теперь в общем спала лучше, но ей было спокойнее, когда лекарство лежало под рукой. Иначе она могла бы проснуться в тревоге около трех часов ночи, не имея возможности забыться. Минни положила в рот одну пилюлю и проглотила, не запивая. Было всего одиннадцать утра, но если и был вообще день, который она хотела бы проспать, так это ее тридцатый день рождения.
Канун Нового, 2016 года
Гамак Минни был почти идеальным. Он висел под правильным углом между двумя пальмами, и голова в нем лежала немного выше, чем ноги. Минни могла откинуться на спину и смотреть на море, попивая через соломинку кокосовое молоко. Ее курчавые каштановые волосы были влажными и хрустящими после утреннего купания в море; лицо слегка загорело и покрылось веснушками после двух недель пребывания на солнце – она являла собой картину полного удовлетворения. Впрочем, грубая хлопковая ткань гамака слегка раздражала ее, мешая как следует насладиться последними моментами пребывания в раю.
– Не хочется улетать сегодня, – тоскливо сообщила она Лейле, лежавшей в соседнем гамаке.
– Но это единственный рейс, который доставит нас в Дели вовремя, чтобы мы успели на самолет домой. К тому же билеты дешевые, потому что – догадываешься? – ты не единственная, кому не хочется путешествовать в канун Нового года, – ответила Лейла.
Минни испустила протяжный вздох:
– Но разве мы не можем просто остаться здесь, вечно жить в гамаках и пить кокосовое молоко?
– Не думаю, что муниципальный совет Ислингтона позволит мне работать удаленно. Сомневаюсь, чтобы самые беззащитные члены общества, за которыми я присматриваю, одобрили разговор с патронажной сестрой по Skype, которая болтается где-то на пляже.
Минни засмеялась, вертя в пальцах прядь своих волос:
– Ты не понимаешь. У меня просто чувство, что сегодня вечер воскресенья и завтра нужно идти в школу. Через двадцать четыре часа мы обе вернемся на работу, ты к Страдалице