весело прищурились, напряженный взгляд исчез.
– Ну, сейчас вы не спите, так что запись не потребуется. Идите сюда, вот сюда.
Минни подошла к окну и прижала к стеклу ладонь. Над горизонтом уже начинал разгораться свет. Высокие облака заиграли темно-розовыми красками, создавая ауру тепла над холодным, серым городом. Силуэты небоскребов вырисовывались на небе, их четкие прямые линии составляли резкий контраст с мягкостью облаков над ними.
– Впечатляюще! – кивнула Минни. – Я и вспомнить не могу, когда в последний раз просыпалась до рассвета.
– Это мой любимый день в году, – сообщил мужчина. – Шанс начать все заново, вам так не кажется?
– Забавно, но для меня этот день самый нелюбимый, – ответила Минни. – Я его ненавижу!
– Вы не можете его ненавидеть, это мой день рождения! Я не позволю вам ненавидеть его, – заявил мужчина, и его усталые серовато-голубые глаза на время ожили и заиграли энергией.
Минни повернулась и посмотрела на него, потом медленно моргнула:
– У меня тоже сегодня день рождения.
– Не может быть!
– Я не шучу. Клянусь, это так!
Он прищурился, глядя на нее, слегка опустил голову с видом сомнения. Потом опять посмотрел в окно, как раз в то мгновение, когда все небо вспыхнуло красным.
– Видите? – сказал он. – Великолепно!
Минни покосилась на него, а он все смотрел на утреннее небо. Минни не смогла бы точно определить, в чем тут дело, но на лице мужчины отражалось нечто… нечто вроде успешности. Он явно прекрасно чувствовал себя на своем месте, а Минни редко доводилось испытывать подобное чувство. Он посмотрел в ее сторону, заметив, что она таращится на него, и Минни поспешила сосредоточиться на картине за окном.
– Знаете, мне, похоже, ни разу не приходилось встречаться с человеком, родившимся в один день со мной, – сказал он.
– Это особый, очень закрытый клуб. Я вам сделаю членскую карточку. – Минни помолчала, нервничая по вполне определенной причине. – Послушайте, я… мне жаль, я, конечно, должна знать ваше имя, поскольку пришла на ваш вечер, но пришла-то я с Грегом, а он ничего не сказал. Наверное, мне следует узнать, как вас зовут, если мы оба будем состоять в клубе родившихся первого января.
– О, простите. Я Квинн, – ответил мужчина.
– Квинн? – Минни разинула рот. – Квинн Хэмилтон?
– Да, Квинн Хэмилтон.
– Квинн Хэмилтон, родившийся в больнице Хэмпстеда в девяностом году?
– Ну да… – Квинн растерянно нахмурился.
– Ты, – сообщила Минни, стискивая зубы, – ты стащил мое имя!
Канун Нового, 1990 года
Конни Купер лежала на больничной койке, глядя на женщину на соседней кровати, то есть прежде всего она смотрела на ноги этой женщины – длинные, блестящие и гладкие, как у куклы Барби. Как такое вообще возможно в подобном состоянии? Конни бросила взгляд на собственные короткие толстые ноги, поросшие черными волосками. Наверное, следовало их побрить, прежде чем явиться сюда… ну, по крайней мере, ту их часть, до которой она смогла бы дотянуться.
Конни