Ночью в деревню могут заползти, потому детям с вечерней зорькой нужно на полати идти, а на трясине рапух полно. Там их дом родной.
– А что про охоту… ты сказал, это были черные рыцари? У них были рисунки на одежде?
– Это Дикая Охота короля Витовда, – отвечал мальчик шепотом. – С ними ежели повстречаешься, то совсем пропал. Спасу от них нет, потому как они сами уже мертвые…
– Это старая легенда Северо-Западного края, – сказал Барриону Уго Стерн. – Королем Витовдом палещуки называют Барриона Окаянного.
– Далеко еще до Рыгалей? – спросил его Фюргарт.
Впереди черной стеной выплывал очередной поворот просеки. Сияние на небе становилось как будто слабее. Далеко на востоке за Одиноким Малышом была окрашены фиолетовой кляксой обширная область неба. Это было очень странное начало рассвета, и совсем не по времени.
– К утру будем. Я знал, что мы не сможем нагнать банду. Даже если у них был только час в запасе…
– А ты думаешь, это были разбойники?
– Кто-нибудь из местных сквайров шалит, милорд. Бедность, скука… Девчонку украли и лошадь увели. Не призраки же.
На рассвете фиолетовые кляксы на востоке и светящийся столб впереди угасли вместе со звездами. Дорогу и болото вокруг нее укутал густой, как кисель, ползущий туман.
К деревне они подъехали все еще погруженные в этот туман. Лошадь Барриона тонула в нем по брюхо. Впереди выплыли темная полоса тына, стог сена и хата с камышовой крышей. Перед тыном горел на палке пучок соломы, не в силах оранжевым пятном отодвинуть стену тумана.
Их встречала толпа крестьян. В руках у них были колья и вилы.
– Едут! Едут! – раздался возглас. – Крепче, други. Вместе. Покончим с охотой!
Утес поспешил вперед. Толпа крестьян отшатнулась назад, попятилась босыми ногами по пыльной улице. Очень страшен был этот огромный рыцарь на черном мохнатом коне.
– А-а-а, затопчет, ребята. Пропали мы!
– Заберет душу. Утащит в дрыгву!
– Не трусь! Сам пришел, айдук проклятый. Когда еще так свезет. Сейчас мы его подымем за ребра. Крепче держи вилы.
Утес выше поднял знамя с красным львом. Но и меч у него уже был в другой руке. Страшный и блестящий даже в этом неверном утреннем свете.
Уго Стерн с двуручным длинным мечом за спиной ехал следом.
– Дядя! Дядя! – закричал мальчишка с седла слуги Текса. – Это я – Вацусь! И Алелька здесь! Это добрые лыцари!
Толпа ахнула и изрыгнула из себя высокого тощего парня с соломенными волосами.
– Ты? Вацусь? – Крестьянин с сомнением всматривался в силуэт всадника.
Мальчишка извернулся ужом и соскользнул с лошади Текса. Тевон спустил на дорогу в пыль его позевывающую сестру. Со сна она ничего не понимала и пустыми глазами смотрела на мужиков с кольями. Брат дернул ее за руку и потащил к худому парню.
– Лыцари! – облегченно загудели крестьяне.
– Это Фюргарты! Это красный лев Фюргартов. Дурни, смотрите, на кого вы вилы подняли. Это лыцари Фюргартов.
Толпа