призвание – вновь объединить Месопотамию, освободив ее от ига чужеземцев. Хаммурапи изгнал из Междуречья эламитов, объединил все шумерские и аккадские города, завоевал лежащее к северу от Вавилона царство Мари, подчинил своему влиянию северный город Ашшур.
Императорский титул, который принял Хаммурапи, подчеркивал его роль как объединителя: «царь, который привел к повиновению четыре стороны света». Если до этого политическая мысль шумеров исповедовала идею переноса царственности из города в город, то Хаммурапи вознамерился основать вечное царство и навсегда утвердить его в своей столице.
«Вавилон назвали его высоким именем, сделали его могучим среди частей света и утвердили в нем вечную царственность, основание которой прочно, как небеса и земля…» – так, с утверждения вечной царственности Вавилона, начинались «Законы Хаммурапи». На целую тысячу лет город Вавилон становится для всех окружающих народов столицей мира.
Однако столичный статус оказался во многом формальным, так как вскоре после смерти справедливого царя Вавилон захватили очередные варвары – касситы – горцы, научившиеся у индоевропейских народов использовать боевые колесницы.
За столетие чужеземной власти страна внутренне переродилась. «Уцелевшие указы касситских царей показывают, что они были либеральными правителями…»[9] – с явным одобрением пишет британский ассириолог Генри Саггс. На деле этот «либерализм» касситов свидетельствовал о предельном упадке государства.
Цари на колесницах ощущали себя в Междуречье чужаками и в обмен на дань по сути уступили страну олигархическим элитам. Вавилон и ряд других городов превратились в самоуправляющиеся привилегированные и экстерриториальные по отношению к государству центры, освобожденные от налогов и повинностей.
Появляется легендарное вавилонское ростовщичество. «Ростовщичество пропитало все поры вавилонской деловой жизни, наложило на нее и на самих вавилонян неизгладимый отпечаток»[10], – отмечал ассириолог В. Белявский. По его оценке, именно в Вавилонии впервые появляется понятие «капитал»: «Они называли его „головой” (по-шумерски sag-du, по вавилонски – qaqqa-du). Наше слово „капитал” происходит от латинского caput, что тоже значит „голова”… Капиталом… называли сумму, даваемую взаймы или помещаемую в деловую операцию и приносящую прибыль»[11].
В Вавилоне, как отмечает археолог Эвелин Кленгель-Брандт, «богатство концентрировалось в руках немногих крупных предпринимателей, которые диктовали и заработную плату, и цены. Некоторые банкирские дома, переходившие по наследству от поколения к поколению, например „Эгиби и сыновья” в Вавилоне и „Мурашу и сыновья” в Ниппуре, играли весьма важную роль в хозяйственной жизни. Они не только ссужали деньги в кредит, не только покупали и продавали земельные участки, а также сельскохозяйственные продукты, но и затевали различные темные аферы и спекуляции. Представители дома Эгиби даже поставляли рабынь в публичные дома. Эти банкирские