И это работает только здесь, в театре!
– Что работает? – я действительно не понимал, о чем он говорит, а потому был сбит с толку.
– Умение обращаться с энергией толпы, Миша, – улыбнулся Артемий Викторович, отвечая на мой вопрос. – Вот для чего наши предки создали театр.
– Так… – я не знал, как еще реагировать. – А можно подробнее?
– Та комната, Миша, – режиссер показал рукой примерно в сторону той самой костюмерной, – она не просто так копирует сцену. Пока перед зрителями идет действо, на антисцене… да-да, не морщись, она именно так и называется! Так вот, на антисцене открывается портал. И он тем сильнее, чем больше мы собираем эмоций зрителей. Звучит… эм-м, необычно, но это так. Портал держится дольше, он более стабильный, и связь между измерениями устойчива. Что же до того, что ты в одиночку открыл проход… Это вполне объяснимо: антисцена долго стояла без дела и впитала твои собственные эмоции, когда ты там декламировал «Онегина». И я так думаю, что повторить это теперь невозможно. А жаль, конечно…
– То есть проход в другой мир больше не откроется совсем? – я сам не заметил, как начал рассуждать об этих странных вещах, будто это самая что ни на есть обыденность. В принципе, все было логично – маски, театр как энергостанция для работающих порталов, актерская игра и эмоции зрителей в качестве топлива…
– Не так, – помотал головой Артемий Викторович, отвечая на мой вопрос. – Театр не использовался по назначению почти сотню лет, вот антисцена и сработала на минимальную нагрузку… При этом она, правда, показала тебе двух мощных хутхэнов, и это не очень понятно. Видимо, это тоже какой-то побочный эффект долгого простоя. Обычно нас не выбрасывает в те места, где обитают сильнейшие из хутхэнов, и мы сражаемся с рядовыми их армии, если использовать привычную терминологию… Или даже с простыми гражданскими, мы же не знаем, как у них происходит разделение общества, когда нет войны. Но это все не так важно – теперь, когда мы вернули себе театр с антисценой, будем ставить спектакли перед зрителями, открывать портал и сражаться.
– А если я не хочу? – с вызовом спросил я. – Вдруг мне не нужен этот ваш рай, мне и тут хорошо! Нет, вечная жизнь мне, конечно, не помешала бы… Но лучше я, пожалуй, умру в восемьдесят или девяносто, чем сдохну в первой же битве с хутхэном!
Артемий Викторович усмехнулся, а затем посмотрел на меня как-то по-отечески, будто на несмышленого ребенка, которому предлагают большущую железную дорогу в подарок, а он говорит, что лучше пойдет на улицу месить грязь под дождем… А ведь все так и есть, если уж рассудить здраво.
– Посмотри на это по-другому, – главреж явно не собирался оставлять все как есть и снова включил режим искусителя. – Я ведь знаю тебя, Миша, ты ждешь большего в этом театре. И ты этого действительно заслуживаешь. А для обладателя маски открыты все двери – власть, деньги, известность. И у тебя это будет. Никто не собирается гнать тебя на убой в одиночку против орды хутхэнов. Обладатели масок всегда сражаются в команде. И если мы все