парке. Она немного подалась вперед и начала заплетать волосы в косу.
– А можно я попробую сделать тебе косу? – неожиданно спросил Герман, проводя рукой по ее волосам.
– Ты умеешь?
– Не знаю, ну, в общем, как это делается, я догадываюсь, но на волосах еще ни разу не пробовал, думаю, мне этот навык теперь жизненно необходим, – он тут же сделал три пряди из мягких Евиных локонов и начал неумело их заплетать. – Ева, дорогая, судя по всему, у тебя еще ни с кем не было близких отношений?
Этот вопрос обрушился на Еву, как снежная лавина, она на несколько секунд растерялась, а Герман вдруг почувствовал, что еще никогда в жизни так не волновался, находясь рядом с девушкой, его сердце сначала замерло, а потом неестественно хлюпнуло, и кровь с силой застучала в висках. Их взгляды снова встретились в зеркале, и Ева в ответ только опустила ресницы. Он хотел ее приободрить и успокоить, но вдруг понял, что нервничает гораздо больше, чем она.
– Милая, пойдем спать. Не переживай, ты же помнишь, я обещал, что все теперь в нашей жизни будет, только если ты сама этого захочешь, я готов ждать сколько угодно. Мы не сделаем ничего такого, о чем бы ты могла пожалеть утром.
Еве показалось, что сейчас она выглядит, как глупая маленькая девочка, и, тут же поборов в себе волнение, она засмеялась, вскинула на Германа огромные глаза и игриво произнесла:
– Герман, я боюсь только за тебя, вдруг в дальнейшем у нас с тобой ничего не получится, ты тогда же умрешь, сгорая от любви, – на ее щеках от улыбки образовались крошечные ямочки, делая ее еще очаровательней. Она распушила неумело заплетенную Германом косу и хотела сказать что-то забавное, но юноша повернул ее к себе лицом и совершенно серьезно произнес:
– Ты меня плохо знаешь, я никогда не сдаюсь, я сделаю все, чтобы ты была счастливой и не захотела уйти от меня.
– А вдруг у тебя ничего не выйдет.
– Еще как выйдет, вот, например, сейчас я точно знаю, как доставить тебе удовольствие.
Герман, словно пушинку, поднял ее на руки и понес в кровать. Там осторожно, как самое дорогое сокровище, уложил на подушки и начал развязывать пояс скользящего под руками халата. Он не спускал глаз с ее совсем еще юного лица и, чувствуя тепло прекрасного тела, вдруг осознал, что Ева опоздала со своим, казалось бы, шуточным предостережением – любовь к ней уже поглотила его всего, без остатка. Он наклонился к ее лицу, нежно прикоснулся к чувственным губам, потом начал покрывать поцелуями ее шею, спускаясь все ниже и ниже. Когда Ева почувствовала, как Герман нежно, кончиками пальцев начал опускать бретельку ее ночной рубашки и эта шёлковая тонкая тесьма скользила по ее руке, обнажая грудь, она еле заметно вздрогнула, тихо вспыхнула и начала разгораться, как звездочка на ночном небосклоне. Герман тут же ощутил ее волнение, и жгучее желание с еще большей силой начало распалять его могучее тело. И если Ева думала, что самое главное – это вовремя остановиться, то Герман поймал себя на мысли, что так, пожалуй,