первой наставницей именно она.
– Зато научится дисциплине, – просто театральный приём. Он ничего не имел в виду под этой фразой, но хотел, чтобы я услышала реакцию Лики на неё.
– Она ребёнок. И вырастет либо пешкой, либо бунтаркой без мозгов.
– Ведь и не скажешь, что лучше.
– Второе, – не колеблясь, сказала Лика. – Умирать лучше за то, что выбрал.
Многозначительная пауза. Чем дальше, тем меньше я понимала в происходящем и тем более уязвимой для влияния становилась. Неприятно.
– Огонь. Оврес. Надёжный, никто никогда не узнает о твоих ошибках.
– потому что он убьёт тебя раньше, чем ты успеешь ошибиться, – весело вклинился Джек.
– Ты сам виноват в том, что он тебя ненавидит.
– Меня все ненавидят, – он пожал плечами.
– Заслужил, – она повторила жест и продолжила. – Муштрует сильно, но действенно. Его ученики одни из лучших на экзаменах.
– Спасибо, – ласково оскалился Джек.
Она проигнорировала.
Мысль о том, чтобы быть лучшей, задела моё честолюбие. Не то, чтобы оно было, но иногда поднимало голову. Я привыкла много работать и быть в числе первых, так что ничего принципиально непривычного случиться не должно. Видимо, туда мне и дорога.
– И Лонхир…
– О, нет, про него я расскажу, – Джек забрал у неё бутылку, словно это был микрофон. – представь себе самую странную личность, какую сможешь. И умножь на два. Вот это он и будет. Никто не знает, кто он такой, никто не знает его настоящего имени, никто вообще ничего о нём не знает. Но он всем нравится.
– А тебе? – поинтересовалась я.
– Мне тоже. Но я не нравлюсь ему.
– Но тебя это не задевает, потому что ты вообще никому не нравишься?
– Да, – он кивнул, почти довольный моей сообразительностью. – Его ученики тоже странные, но знают больше запрещённых вещей.
Тоже звучит неплохо. Я всегда считала себя странной и очень этим гордилась. Улыбалась и благодарила тех, кто меня так называл, и они ещё больше укреплялись в своих подозрениях. Нас с подругами это чрезвычайно веселило. Теперь, если честно, не очень весело. Странность – это непредсказуемость, а непредсказуемость – это почти опасность. Может, не стоит?
Оба собеседника всё это время наблюдали за моей реакцией.
– Я думаю, тебе пора идти, – произнёс Джек сочувственно.
– Я тоже так думаю, – согласилась я и, чтобы не быть голословной, тут же поднялась и направилась к выходу. – Спасибо за компанию.
Выдохнула, только выйдя в коридор. После тёмной и душной, утонувшей в запахе воска и расплывшейся в дыму, двести двадцатой здесь было слишком светло и холодно. Всё, что произошло там, напоминало скорее дурной сон, чем удачную попытку пообщаться. И проснулась я от него с ощущением, которое могло бы настигнуть крыс в лаборатории: словно тебя изучают, каждую секунду разбирают и рассматривают твои части то по отдельности, то вместе. С туманом из гостиной в голове я побрела к себе. Всё, спать, хватит на сегодня потрясений. Вообще, было бы весьма и весьма неплохо поесть, но это не обязательно.
Я