лет назад барон упал с лошади и сломал ногу, причем, перелом был в двух местах. Перелом неправильно сросся, оттого Томас стал прихрамывать, а со временем вынужден был обзавестись тростью, чтобы чувствовать себя более уверенно. Подниматься по лестнице ему становилось все труднее, и он перенес спальню и кабинет на первый этаж. На второй поднимался только при большой необходимости и мог неделями этого не делать, поэтому на втором этаже хозяйничали два его сына.
Жена барона умерла при вторых родах. Он долго не мог смириться с утратой, но второй раз жениться не стал, хотя несколько предприимчивых особ и пытались заполучить его в мужья. Конечно, женщины у него были, но отношения с ними серьезными назвать было нельзя, обыкновенные интрижки. В городке постоянно ходили сплетни по поводу какой-нибудь его очередной пассии, но при этом барона уважали, чего, сожалению, нельзя было сказать о его сыновьях.
– Прости, ты что-то хотел сказать? – вернулся к разговору Мантенфельд.
– Даже не знаю, как начать…
– Начни с самого начала, Рихтер. Ты смущаешься, прямо как гимназистка…
Рихтер рассказал о ночном визите Роберта и в мельчайших деталях описал все, что видел в конюшне. Мантенфельд слушал, не проронив ни слова, слегка наклонив голову и разглядывая свои туфли. Когда доктор закончил, воцарилась тишина. Рихтеру показалось, что прошло минут пять, потом барон заговорил:
– Я так понимаю, что я первый, к кому ты пришел?
– Конечно. Я думал сначала пойти в полицейское управление к Всеволоду Иннокентиевичу, но потом передумал.
– Это правильно. Ты понимаешь, трупа нет. Разумно ли будет беспокоить власть? Я не уверен. Надо все обдумать. Не хочу паники в городе. Поползут разные слухи, а это ни к чему. Ведь это моя конюшня, сам понимаешь, а время сейчас неспокойное. Политические народ баламутят. Понапридумывают всякого, не отмоешься, – барон внимательно посмотрел на доктора.
– Я-то понимаю. Можно и смолчать, но, если парнишка проболтается, проблем не оберешься.
– Ты велел ему не болтать?
– Конечно.
– Это хорошо, – задумчиво произнес барон. – Что за парнишка?
– Семья одна бедная, знаю их, лечил его мать. У них семеро по лавкам, нищета жуткая, папашу в прошлом году в пьяной драке ножом закололи, умер горемычный, так они побираются. Женщина то приберет у кого, то в огороде поможет, так мелким приработком и обходятся.
– Это хорошо, хорошо. Слушай, у меня просьба к тебе: не сочти за труд, сходи к ним, скажи, чтобы мать ко мне пришла. Если я у них появлюсь, могут истолковать неправильно, а твое появление не привлечет внимания. Хочу поговорить с ней. Сходишь?
– Почему не сходить? Схожу, конечно.
– Спасибо, дружище, – барон тяжело встал и протянул доктору руку, давая понять тем самым, что разговор закончен.
– А как же осмотр? Я осмотреть тебя хотел и лекарства новые выписать.
– Не сейчас, не сейчас, мне подумать надо. Ступай и не забудь про мою