на Мопута, а потом на меня.
– А ты ничего не помнишь, Владимир? Что с тобой произошло после того, как ты посмотрел на рукопись? – спросил он.
– Кое-что я, конечно, помню, – уклончиво ответил я. – Например, синий туман…
Джонбак удивлённо посмотрел на стол, где лежала рукопись.
– Синий туман?.. Синий туман! Конечно! Как же я не догадался сразу! – рассуждал он. – Синий туман! Старец был умён, это очевидно. Зашифровать пророчество синим туманом… Так, чтобы понять его мог только тот, кому оно адресовано… Замечательно! Потрясающе!
Джонбак так воодушевлённо носился по дому вокруг стола, что я испугался, не сошёл ли он с ума от счастья, что сообразил насчёт Великого пророчества. Но мне так только показалось. Он снова сел на пенёк и посмотрел на рукопись перед собой.
– Здесь много строф, ты сейчас расшифровал лишь первые две. Дальнейшая расшифровка возможна в любой момент, поэтому мне нельзя засыпать ни на минуту… Хотя, я, конечно, надеюсь, что ты погрузишься в мир синего тумана в дневное время суток… – Джонбак зевнул. – Пора нам и на боковую.
Он встал и прошёл к занавеси в углу домика. Когда он отодвинул её я увидел там ещё одну комнату. Джонбак прошёл внутрь и показал на кровать.
– Вот здесь ты и будешь спать. Эта комната когда-то принадлежала Старцу, но с тех пор минуло уже много лет и я не думаю, что магия здесь осталась. Сейчас это всего лишь обычная спальня.
«Надеюсь на это, – подумал я. – Мне как-то не очень хочется очутиться в ещё одном параллельном мире».
– Спокойной ночи, Джонбак! Спокойной ночи, Мопут! – произнёс я и, закрыв глаза лёг под одеяло на удивительно мягкую и тёплую кровать.
Джонбак вернулся обратно к столу. Он посмотрел на зеркало, на рукописи и фолианты. Затем повернулся к своему псу.
– Эх, Мопут, ты хоть что-нибудь чувствуешь? Он именно тот, кого вызвало пророчество через зеркало?
– Да, Джонбак. Я ведь чувствую характер людей, ты, надеюсь, не забыл этого?
– Да нет, не забыл… Просто он так молод…
– Молод, а значит, проведёт с нами свои лучшие годы и, как знать, может и останется с нами?
– Как же я хочу, чтобы ты был прав, Мопут, как же я этого хочу…
Ярко-оранжевое солнце за окном медленно склонялось к закату. Вместе с этим набирало свою слабую яркость серебристое ночное солнце. Все цветы, показывавшие свою красоту днём «засыпали», смыкая лепестки. Птицы, щебетавшие днём о своих насущных проблемах забивались в свои гнёзда, прятали головы под крыльями и тоже погружались в сон. Эвергленд засыпал. Близилась ночь. Время таинственных и страшных лесных существ, что никогда не приближались к людским постройкам. Не то, чтобы они боялись людей, дело не в этом. Птицы, летавшие ночами были близки по своему строению приближались к дневным, но отличались неуёмным чувством кровожадности и, если они видели кого-то значительно крупнее себя, делом чести для них было доказать своё превосходство – они нападали на объектов и, очень часто побеждали. В давние времена,