пригласила проходить в гостиную. Борис наблюдал за идиллией со стороны. Он не ожидал от меня подвоха и надеялся на свой алкогольно-оправдательный сценарий вечера. Зря надеялся.
Я посмотрел в масленые глаза Бориса и, повернувшись к его жене, сказал:
– Сонечка, большое спасибо за приглашение, но я ненадолго. Чаю, конечно же, выпью, но вообще-то, – и повернулся к Борису, – мне пришла в голову замечательная мысль. Борис Натанович, давай съездим к тебе в мастерскую, с твоими работниками поговорим.
– Паша, ты чего? – в голосе Бориса слышались паника, удивление и разочарование.
Такого от меня никто не ожидал. Впрочем, Сонечка быстро сориентировалась, сказала, что к чаю у нее пирог с рыбой и ушла на кухню. Борис, оставшись со мной один на один, сделал чрезвычайно серьезное лицо:
– Паша, я не понимаю.
– Борис, маленькая задержка с муфтами вот-вот обернется для меня большой проблемой с артельщиками. Ты это понимаешь?
– Э-э-э… понимаю. Но я ….
– А твои работники этого не понимают. – Не дал я Борису начать оправдываться. – Не понимают потому, что не знают всех тонкостей нашего дела. Вот мы сейчас к ним съездим. Ты им меня покажешь, а я на них посмотрю. И вместе будем искать решение уже нашей общей проблемы.
Борис еще пытался меня переубедить, искал причины не ездить в мастерскую, но, в конце концов, без всякого удовольствия выпил чаю с двумя большими кусками пирога и пошел к соседу договариваться с коляской. Пешком было бы проще, но у Бориса свои принципы. Сонечка, довольная несостоявшейся пьянкой, находилась в хорошем настроении. Пока Борис договаривался с коляской, она рассказывала мне о детях. Теперь я знаю, что у их дочери день рождения будет в конце сентября, и подарить нужно не куклу или лошадку, не туфельки или бантики, а подарить нужно трехколесный велосипед какого-нибудь веселенького цвета. Скорее бы Борис вернулся, а то я вот-вот узнаю, что нужно дарить их остальным детям. А может быть, хитрый Борис заранее все просчитал и теперь мстит мне таким способом? Да нет, вряд ли….
В это время в прихожей открылась дверь, и недовольный Борис позвал меня ехать к нему в мастерскую:
– Экипаж подан, глубокоуважаемый. Поедемте, Павел Иванович, челядь пугать. Если пороть собираетесь, то я вожжи возьму.
– Не ерничай, Борис. – Я быстро встал из-за стола. – Сонечка, благодарю за чай, а особенно за пирог. Я у тебя мужа ненадолго заберу. Мы поговорим с коллективом трудящихся, проведем разъяснительную беседу, и он тотчас же вернется.
– Сонечка, ты не верь этому коварному типу. Никто не знает, что он еще придумать сможет. Я, конечно, постараюсь сегодня вернуться, – Борис трагически вздохнул, – но ни в чем нельзя быть уверенным с этим человеком.
Слушать дальнейшие пассажи Бориса мне пришлось уже в коляске всю дорогу, пока мы ехали к его мастерам.
В мастерской было жарко. Широкая двухстворчатая