снова стремительно поднялся, прошелся от стены к стене энергичным шагом:
– И что это был за мужчина?
– Старый знакомец, кажись. Сам-то я его не видел, в кедраче как раз был, на шишковье', но сказывали, что собой видный такой, с бородой, с усами, при очках. И одетый по-городскому. Вроде бы, тоже из учителей. День-два погостил и уехал. А потом и Елена засобиралась. Дело такое, женщине в сорок лет шибко-то выбирать не приходится…
– А куда убыла учительница, известно?
– Было бы известно, так похоронку-то, небось, не держали в правлении.
– Действительно, я как-то не учел это обстоятельство… Только, что же это получается, – озадаченно пробормотал Степанов, – в войсковой части, где служил Павел Борисенко, не знали нового адреса его матери?
– Всё верно! – подтвердил Аксенов. – Мы тут тоже мерекали, мерекали промежду собой, и так же решили. Похоронка на здешний адрес пришла, вот почтальонша и принесла её в поссовет. Дом Борисенкиных заколоченный стоит, кому больше отдашь?
– Странно… Почему Павел не дал в штаб части данных о новом адресе матери, может, еще не знал его? Кстати, когда он призван в РККА?
– Десятого июля сорок первого года, товарищ майор, – глянул в документ Тихонов.
– А погиб, когда?
– В извещении указано, – лейтенант показал глазами на серый листок, который майор все держал в руке. Степанов стал вслух читать стандартный текст:
«… Сообщаю Вам, что Ваш сын, младший сержант П. В. Борисенко, в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив мужество и героизм, был убит 20 декабря 1941 г. под городом Тихвин и похоронен в братской могиле в районе населенного пункта Ракитное…»
– Выходит, Павел Борисенко провоевал пять месяцев.
– Пять месяцев и десять дней, – уточнил Тихонов.
– А мать его, говорите, когда уехала? – Степанов повернулся к председателю.
– Числа, однако, двадцать шестого – двадцать седьмого августа.
– Понятно, – сказал майор и обратился к Тихонову, возвращая ему похоронку. – Снимите копию, лейтенант, по ходу следствия этот документ нам может пригодиться. А вас, Елизар Максимович, попрошу заверить его печатью поселкового Совета.
– Есть! – Аксенов с готовностью выдвинул из стола ящик, достал печать.
– Ну, еще несколько вопросов, и, пожалуй, воспользуемся вашим приглашением, пообедаем, – утомлённо улыбнулся майор. – Итак, почему Елена Анатольевна Борисенко, прибыв в Еремино, отправилась жить именно к Вьюкову? И попутно: почему он, когда отобрали его пушную факторию, остался в поселке? Помнится, выселяли в те годы: купцов, помещиков и прочих там…
– Сход был, когда вопрос решали: оставить Вьюкова-старика на жительство или выселить? Миром постановили – пущай живет. Большого притеснения он людям не делал, да и старость пожалели. – Аксенов сипло осекся, плеснул из захватанного тусклого графина воды в стакан, торопливо выпил и продолжал. – Теперь про учительшу: народ тогда с войны да с бегов возвертался и