его – за то, что он похож на саму любовь. Но что же он нашел во мне? Я его не стою. И все же, сама не знаю почему, хотя я гораздо меньше, чем он, я не чувствую себя униженной. Я горжусь, очень горжусь. Мама, ты любила моего отца так же, как я люблю Прекрасного Принца?
Старушка побледнела под слоем дешевой пудры, а ее губы скривились от боли. Сибилла подбежала к ней, обняла и прижала к себе.
– Прости, мама, я знаю, что тебе больно говорить об отце. Но ведь тебе больно, потому что ты так сильно его любила. Не стоит унывать. Я так же счастлива, как ты была двадцать лет назад. Так позволь же мне оставаться счастливой всегда!
– Крошка моя, ты еще слишком юная, чтобы влюбляться. Кроме того, что тебе известно об этом юноше? Ты даже не знаешь, как его зовут. Вся эта история очень неудобная, да еще и Джеймс отправляется в Австралию и все это мне как снег на голову, надо сказать, тебе стоит лучше все это обдумать. Однако, как я уже говорила, если он все-таки богатый…
– Мама, ну Мама, позволь мне быть счастливой!
Миссис Вейн посмотрела на дочь и обняла ее широким театральным жестом, которые так часто становятся вполне обыденными для актеров. Тотчас в комнату вошел мешковатый и несколько неуклюжий молодой человек с непослушными темными волосами и большими руками и ногами. Он и близко не был таким изящным, как его сестра. Было даже сложно догадаться, что они родственники. Миссис Вейн посмотрела на него и улыбнулась еще шире. Для нее сын стал зрителем, перед которым они с дочкой разыгрывали интересную сцену.
– Может мне перепадет несколько твоих поцелуев, Сибил – сказал юноша с доброжелательной улыбкой.
– Ты же не любишь, чтобы тебя целовали, – ответила она. – Ах ты мишка!
Она подбежала к нему и крепко обняла.
Джеймс Вэйн с нежностью посмотрел на сестру.
– Пойдем прогуляемся, Сибилла. Не думаю, что мне еще когда-нибудь придется вернуться в этот страшный город. Да я и не хочу.
– Сынок, не говори таких ужасных вещей, – сказала миссис Вейн вздохнув, и взявшись латать какое-то театральное платье. Она немного расстроилась из-за того, что к ним не присоединился ее сын. Это только добавило бы драматизма ситуации.
– Почему бы и нет, мама? Так оно и есть.
– Мне больно это слышать. Я надеюсь, что ты вернешься из Австралии состоятельным человеком. В колониях не сыскать приличного общества, поэтому, когда заработаешь себе состояние, возвращайся и обустраивай жизнь в Лондоне.
– Приличное общество, – пробормотал юноша. – Мне это не интересно. Я просто хочу заработать достаточно денег, чтобы вам с Сибиллой больше не приходилось работать в театре. Я ненавижу театр.
– Эх, Джим! – С улыбкой сказала Сибилла, – как же это невежливо с твоей стороны. Ты действительно хочешь погулять со мной. Это было бы прекрасно! Я боялась, что ты пойдешь прощаться со своими друзьями – с Томом Харди, который подарил тебе ту странную трубку, или Недом Лэнгтоном, который всегда смеется над тобой когда ты ее куришь. Это очень мило с твоей стороны, провести свой последний вечер