время тебе лыбится, и готовит жрать. Да?
– Замолчи!
– Да, Ами? Это – твоя любовь? А он даже по имени тебя не называет!
– Я сама его так настроила!
– Ах сама…
– Да, я настроила все его расписания, и он готовит мне ко времени, и что с того?
– Ага. Любовь по графику. Ясно.
– Господь сказал…
– Господь сказал: плодитесь и размножайтесь! – заорал Натан. – Он не говорил: целуйтесь в щёчку три раза в день, согласно настройкам!
– Ты перевираешь библию! Еретик! Маргинал! Антисо… – девушка осеклась, ужаснулась себе и подняла глаза на мужчину напротив.
Натан внезапно успокоился. И в этом спокойствии он показался Амае чужим, будто бы не живым, как…её муж.
– Я ухожу, Ами. Счастливо оставаться с твоим возлюбленным.
– Постой…
И снова Натан остановился. Но уже не вернулся обнять Амаю. Только обречённо произнёс:
– Если понадоблюсь – вот мой личный код. Но обращаться только по делу: просто так я тебя видеть не желаю.
– По какому делу? – растеряно спросила Амая, принимая цифровой ряд на миплу. Ей казалось, что она спит и видит кошмар.
– Ты ещё не поняла? – усмехнулся мужчина, – Ты теперь у них на прицеле. Думаешь тебя так легко простят? Поздравляю, подруга. Министерства и Единая Церковь – те ещё жернова, и ты теперь между ними.
– Я отличный специалист…
– Среди сотен не менее отличных специалистов. Считаешь себя незаменимой, детка?
– Да как ты…
– Короче, когда тебя отовсюду вышвырнут, как маргиналку, еретичку и антисоциалку, обращайся. – небрежно бросил Натан, и, не оборачиваясь, вышел.
***
Амая явилась в управление, как и было предписано, и вскоре узнала, что понижение в должности – не самое страшное, что её ожидает.
– Главное, ни в коем случае не выгораживайте. Помните. На кону Ваше будущее. – наставляла её провожатая, – Не стесняйтесь давить на жалость, тут нечего стыдиться.
Две женщины в строгих темно – серых комбинезонах двигались по бесконечным коридорам, чьи стальные стены искажали их фигуры, словно кривые зеркала; поднимались на комфортабельных скоростных лифтах, которые прошивали пространство в сто этажей за несколько секунд; и снова переходили по безликим холлам из тамбура в тамбур, а невидимые силовые створки раздвигались перед ними, открывая проходы по бесконечному лабиринту.
У Амаи гудели ноги, и, войдя в просторный зал, она ничего более не хотела, кроме как присесть. Зал был оформлен под старину и отделан светлым пластиком, имитирующим мрамор. Девушка вошла и поклонилась. Она старалась не горбить спину перед широкой кафедрой, и держать голову прямо, но не сразу смогла поднять взгляд. Амая ощущала невидимые камеры, которые снимали каждую секунду её жизни, тысячами глаз впивались в тело. Они видели её насквозь, эти глаза: в буквальном смысле, так как были среди них и производящие рентген-съемку. Странно, думала Амая, как же она раньше