миг почувствовал что – то теплое, дрожащее ткнулось в бок. Повернулся, бездомная собака отскочила от меня на безопасное расстояние. Она мерзла, пыталась согреться и согреть меня. Метнулась в темноту, почувствовал ее пристальный взгляд. Снова застонал от своего собственного бессилия что либо сделать прямо сейчас, изменить. Не в моей это власти. От металлических мусорных баков отделилась скелетоподобная фигура дрожащей собаки и предстала в свете фонарей. Ее глаза, два темных пятна остановились на мне. Я взялся за голову руками и проглотив c трудом ком, который стоял в горле, раскачивался из стороны в сторону. Собака внимательно смотрела на меня, с сочувствием, страдальчески, не мигая и не переводила взгляда. Казалось мы одни на белом свете, в темном колодце огромного двора засыпанного снегом, покрытого черным куполом бездонного неба. Собака нерешительно потопталась на месте, отступила назад и пробежав по мне взглядом опустила морду вниз, не решаясь смотреть на меня в упор. Присела на задние лапы, но тут же поднялась, ее колотило от холода. Мысленно просил спасти Вадима, глядя в черное небо. В глазах собаки отражался отклик моей душевной боли и ощущение страдания незримой волной объединило нас. Меня било мелкой дрожью, по телу пробегала нервная волна за волной. Я поднялся и пошел к своему подъезду, оглянулся, увидел внимательные собачьи глаза, неотрывно следившие за каждым моим движением.
– Иди сюда, – позвал настойчиво. Замерзнешь. Вошел в подъезд, она двинулась в нерешительности следом. Голод и холод не тетка. А сил нет совсем. И выбора нет или жизнь или смерть. Придержал дверь за которой тепло и сухо. Собака подошла, но не решалась войти, жалобно поглядывала на меня снизу вверх и в открытую дверь на улицу, куда еще можно отступить. Столько боли увидел в ее глазах, в дрожащем теле. Не у каждого человека встретишь такой человеческий взгляд. Недоверчиво принюхиваясь к теплу шедшему из подъезда шагнула за мной. Медленно поднимался к себе на этаж, она на расстоянии шла за мной, чувствовал ее присутствие, не оглядывался, не делал резких движений.
Дома принес и бросил в коридоре старый полушубок, налил в чашку бульона и покрошил немного хлеба. Для первого раза достаточно. Теперь в освещенном помещении пес поразил своим бедственным видом, ребра обтягивала кожа, остатки спутанной шерсти клоками торчали в разные стороны. И только глаза были черными и блестящими на худой тонкой морде.
– Ешь, не бойся, теперь ты будешь жить. И Вадим тоже, – решил я и успокоился.
Пес внимательно слушал, потом не спеша подошел к миске принюхался и стал понемногу, без жадности есть, отпил немного бульона, съел кусочек хлеба, осторожно выудив его из жидкости и посмотрел выжидательно на меня.
– Ешь, – повторил я, – интеллигент. Прошел в зал и достал из кейса служебный телефон. Взял себя в руки и набрал номер авиакассы.
– Срочно нужен билет на ближайший рейс до С*, продиктовал паспортные данные.
И тут же