– монах нищенствующего ордена, а брат Семион – епископ.
Тем не менее, Волков был доволен, вид епископа был как раз такой, какой и нужен, кавалер, хоть и устал смертельно, всё-таки встал, подошёл и, к удивлению всех присутствующих, поклонился и поцеловал борату Бартоломею руку. Все должны знать, что новый поп – человек высокого статуса:
– Монсеньор, как вы тут? Всего ли было в достатке?
– Всего было даже с избытком, – отвечал епископ, – брат Семион радушный хозяин. Все святые отцы из окружных мест уже были у меня, со всеми я познакомился. Даже отец Марк был, – продолжал брат Бартоломей многозначительно.
– Отец Марк? – Волков не знал, о ком говорит епископ.
– То настоятель храма в Мелендорфе, – пояснил брат Семион. – Духовник его светлости.
«Ах вот кто это, поп графа!».
– И как вам показался отец Марк? – спросил Волков у епископа.
– Достойный муж, – коротко отвечал тот.
– Может, он встретил вас без должного уважения?
– Нет-нет, – отвечал отец Бартоломей, – приехал по первому зову, как и другие святые отцы, говорил без заносчивости и спеси.
– Да-да, – поддакивал брат Семион, – говорил со всем почтением.
– Прекрасно. Святые отцы, прошу вас к столу, сейчас уже будет обед… Или поздний завтрак.
– Благодарю вас, сын мой, но совсем недавно мы отобедали. Я пришёл к вам, чтобы узнать, когда мне уже на кафедру города быть пора?
– А сегодня в Мален и поедем, – отвечал Волков беззаботно, – сейчас мои люди с обозом приедут, и сразу поедем в Мален. Понимаете, герцог велел горожанам мне ворота не открывать, так мне их епископ откроет.
– Я? – удивлялся отец Бартоломей. – Смею вам напомнить, что чина я не воинского, я ворота замков взламывать не умею. Не думаю я, что уместно будет начинать дело с противоречия мирскому сеньору.
Волков тут почувствовал, что затея эта совсем не нравится епископу, не хочет поп начинать своё служение в Малене распрей с герцогом.
И Волкова тут пробрало; тихо, чтобы другие не слышали, он сказал попу:
– Друг мой, за ваше назначение на эту кафедру я отдал архиепископу вашему двадцать пудов серебра и целую деревню людей. Целую деревню! Двести душ, мужиков, баб и детей! И просил я на кафедру эту назначить именно вас, так как думал, что вы мне помощью будете. Опорой. Что вы под себя город возьмёте, а не с герцогом в любезности жить станете.
– Хорошо, хорошо, – тут же отвечал епископ так же тихо, – просто я не знаю, как вам те ворота раскрыть.
– Вам ничего и не придётся делать, – заверил его кавалер, – перед вами откроют, а я за вами проеду. Мне нужна поддержка в городе. А герцог – герцог, он далеко, он в Вильбурге.
– Хорошо, так всё и сделаем, – ответил отец Бартоломей.
– Отец Семион с вами поедет, – сказал кавалер, – если желаете, будет вам помощником на первое время.
– То было бы очень хорошо, – обрадовался епископ, – но кто останется на приходе?
– Брат Ипполит,