достаточно одного приказа этого человека и его люди делали всё, что я просила: помогли перевезти пострадавших в операционную и привели Машку, которую я напрягла принести необходимые медикаменты и инструменты. В какой-то момент подумала, что попроси их отдать часть своей печени или почку, каждый без колебаний ляжет под нож. К их счастью всё обошлось малой кровью и только одного из них. Первым делом остановила кровотечение у Белого. Я оказалась права – внутренние органы не были задеты. Повезло, что кровь для переливания без проблем нашла, среди приезжих у Белого был брат с такой же группой, а называли его Серый, я мысленно обозвала их братьями Гэндальфами. Проинструктировав Серого что делать в конце переливания, под пристальным надзором татуированного переключилась на второго пострадавшего. Здесь всё было сложнее. Вспомнила любимый фильм детства «Знахарь», убедила себя, что если он смог, то и у меня получится, тем более набор инструментов и медикаментов у меня чуть получше.
Я никогда не делала таких операций. Только читала и один раз присутствовала, но во мне горела уверенность, что я справлюсь. Никакой паники, даже когда казалось, что всё. Показатели парня дважды оказывались на грани. Татуированный, следящий за каждым моим движением, каждый раз замирал, не дыша, и я думаю, молился. Сразу запретила ему подходить близко пока оперирую, хоть он и порывался, когда думал, что я не замечу. Отвлекалась на эти его попытки, притормаживая действия, только это его и останавливало. Выдержка у татуированного та ещё, ни разу не поморщился, пока я его друзей резала и зашивала. Хотя есть подозрения, что видеть мозги для него не впервой, только вот не в целом состоянии.
Опустила взгляд на руки. Дрожат, не переставая, с момента, как я сделала последний стежок и чуть не упала, когда напряжение, которое я даже не заметила, резко покинуло тело. А ещё плакать хочется. Нет, рыдать, навзрыд, от понимания, что не жила эти два года, а примитивно существовала, бесконечно убеждая себя, что все так живут и я смогу. Не смогу, теперь точно знаю. В операционной захудалой поселковой больницы я нахлебалась эмоций, которые нельзя было впускать в себя. Они напомнили о том, чего я лишена, о моих мечтах и стремлениях, о жизни, которую я себе рисовала, а потом сожгла этот рисунок дотла и пепел жадно сожрала в глупой надежде что что-то возродится из этого горького чёрного порошка.
– Кто тебя? – Послышался за спиной голос татуированного. То ли он передвигается бесшумно, то ли я слишком погрузилась в себя. Потерял меня из виду, пока беседовал с кем-то по телефону, а я воспользовалась ситуацией и ускользнула через запасной выход на воздух, отдышаться, в этом здании я все лазейки знаю. Всю ночь под его контролем провела, напряг во всём теле не отпускает. Расслабиться хочется, отдышаться.
– Что? – Посмотрела на него непонимающе, а он сел на лавочку и согнулся, опёрся локтями о колени, потёр глаза, а затем густую чёрную щетину, будто она ему страшно надоела, практически мешала жить. Устал. Как и я не спал всю ночь. На операции