ории людей – это суровый труд. От результатов этого труда многое зависит.
Для хозяина судна – целостность судна. Для фрахтователя – это бесперебойная доставка грузов. А для самих моряков – это успешное возвращение домой.
Но самое главное – это жизнь, сохранность которой и объединяет всех моряков в единое целое. Все на судне стараются сделать всё возможное, чтобы обеспечить безопасность судна и своих друзей. В какой-то степени, это делают и судовые механики.
Их труд незаметен. Судно вовремя пришло в порт – заслуга механика. Его за это никто не похвалит и не ободрит. Это его обычная работа. Для этого и существует на судах должность судового механика, чтобы все было исправно и судно шло без задержек.
Судно задержалось в рейсе или, не дай Бог, потерпело аварию из-за поломок – виноват механик. И тогда его взгреют по полной программе.
И ещё одна особенность моряков – это то, что в море нет национальностей, которые порой разделяют многие государства. На море есть только одна национальность – это моряки. Они в любой ситуации протянут друг другу руку помощи и поделятся последней рубашкой, что испытал на себе и автор этих рассказов.
В некоторых рассказах этой серии книг автор описывает события от первого лица. Но это только от того, что автору было легче вжиться в образ героя очередного рассказа и ярче представить себе все события, которые были рассказаны ему его друзьями и знакомыми.
Да, отчасти это так и было. Но многое из того, что описано в рассказах «Жизнь судового механика» – это обычная морская жизнь, эпизоды которой произошли не только с самим автором, а и с многими его друзьями и знакомыми. Пусть они простят автора этих рассказов, что он их истории передал от своего имени.
Автор очень рад, что Вы прочли эти строки. Значит, Вам не всё так безразлично в этом мире.
С уважением ко всем морякам и их семьям.
Алексей Макаров.
Нельсон
Жизнь судового механика
Да, этот рейс для меня был одним из самых тяжелых, которые были в моей жизни. Я чувствовал себя полностью вымотанным. Иногда создавалось такое впечатление, что я был отжатой тряпкой. Меня оставалось только повесить на ветру, и я бы болтался на нём без сопротивления и сушился.
Вот и сейчас после того, как «Кристина О» ошвартовалась в порту Ватерфорд, такое поганое чувство меня не покидало.
После морского перехода, во время которого в проливе Святого Георга «Кристину» валяло, как ваньку-встаньку, она подошла к устью реки. Болтанка прекратилась и до порта уже по глади реки надо было еще идти полтора часа вверх по течению. Иной раз я выходил из машинного отделения, и вместе с Кразимиром, нашим поваром, смотрел на берега реки, перекидываясь незначительными фразами, о том, как изменился облик окружающих холмов, по сравнению с осенними пейзажами.
С тех пор, как я приехал на судно, в декабре месяце, и по сегодняшний день, рейс так и оставался неизменным: Авенмаус – Ватерфорд.
И вот, в этом самом Ватерфорде сейчас опять стоит ошвартованная «Кристина О». Я сидел в ЦПУ и ждал команды об окончании швартовки.
Володя, наш новый капитан, по громкой связи позвал меня:
– ЦПУ – мостик.
Я приподнялся с кресла, и в тангетку ответил:
– Мостик – ЦПУ. На связи.
– Ну что! Машине отбой, – бодрым и громким голосом скомандовал он: – Выводи главный.
Приготовь всё к стояночному режиму. Продолжительность стоянки – неизвестна.
– Понял, – вяло ответил я и отрепетовал: – Машине отбой, готовность суточная, – и в ожидании последующих указаний смотрел на тангетку.
Но в ответ ничего не последовало и, подвесив тангетку на крючок, я пошел останавливать насосы, обеспечивающие ходовой режим.
Поставил главный двигатель на обогрев и дождался, пока компрессор подкачает воздух в баллоны, прошёл к котлу и убедился, что он запустился в автоматическом режиме. И всё. Я могу спокойно покинуть машинное отделение. Контроль над работой механизмов в моё отсутствие, будет осуществляться автоматикой.
В машине уже делать было нечего. Поднявшись в ЦПУ, я сел в своё знаменитое кресло и закурил. Немного передохнув, поднялся на две палубы выше и вышел на главную палубу. Судно стояло у причала контейнерного терминала. Он был полностью огорожен колючей проволокой и только вдоль причальной линии можно было выйти за его пределы. Все контейнеры стояли внутри этой колючки. Таким образом власти порта ограничивали доступ посторонних лиц к контейнерам. Я посмотрел на небо. Погода была истинно английская. Низкие облака, из которых временами сыпал мелкий и противный дождик, а над гребнями ближайших холмов висел туман. Такая хмарь как раз подходила под стать моего паскудного настроения. На душе было муторно. Всё вокруг настолько опротивело, что я не знал, куда бы себя деть.
Но тут с мостика, грохоча по трапам ботинками, спустился Володя. Он, как обычно, был бодр и доволен.
– Что не весел? – пòходя поинтересовался он.
А