улыбку.
– Вам заказное письмо. Распишитесь.
Посыльный протянул мне маглист, и я поставила подпись в указанной строке.
– Пожалуйста.
Парнишка достал из сумки большой серый конверт и вручил его мне.
– Светлого дня, госпожа Эйден! – попрощался посыльный, но я только молча кивнула, разглядывая знакомый адрес отправителя. Адвокатская контора братьев Лейбен. И почему мне кажется, что в этом письме нет ничего хорошего?
Вспомнился унизительный разговор с Дональдом Лейбеном, его равнодушные водянистые глаза и презрительно оттопыренная нижняя губа, и в душе снова взметнулась ярость. Как же я ненавидела этого жирного стряпчего, не позволившего мне поговорить с мужем! Оградившего Берти от моих, как сказал Лейбен, назойливых домогательств.
Я плотно сжала губы, заставив себя успокоиться, высоко вскинула голову и направилась к лестнице. За те четыре года, что была хозяйкой большого особняка, я твердо усвоила одну истину – нельзя показывать слугам свои эмоции. Ни к чему хорошему это не приведет. Стоит только поддаться чувствам, выдать страх или растерянность – и прислуга мгновенно это заметит. И в доме тут же начнется разлад: еда окажется пересоленной или недосоленной, белье – сырым, а комнаты – неубранными.
Я сжала письмо. Оно жгло мне руки, а каждый шаг отдавался в голове неприятным сопровождением: – «Лорд Монт не желает вас видеть, миледи». «У его милости поменялись планы, и он не сможет с вами встретиться». «Увы, но лорд Монт не принимает»…
Я пошла быстрее, а Мэри незаметно отступила к стене, не решаясь нарушить ставшую зловещей тишину Бузинного коттеджа. Похоже, тоже успела разглядеть знакомый штемпель и сделать выводы.
Я поднялась наверх, села в кресло, заставила себя вскрыть конверт и вчиталась в сухие казенные слова. И чем дольше читала, тем тяжелее становилось на сердце. Берти решил меня уничтожить. Ему показалось мало того, что он выкинул меня из дома, лишив денег, титула, положения и оставив лишь крохотное содержание. Теперь он собирался забрать и его.
Перед глазами все поплыло. За что он так со мной?
Даже пережив унизительный развод и все потери, я так и не сумела понять, что случилось с моим мужем. Почему он так поступил? Почему выбросил меня из своей жизни, как будто я была старой надоевшей вещью? И ведь даже не соизволил сказать об этом в лицо, уехав из страны и передав все дела по разводу конторе братьев Лейбен. А те, сколько я ни пыталась добиться внятных объяснений, отделывались от меня сухими отговорками, и лишь во время суда я узнала о том, что обвиняюсь в неверности и в неподобающем поведении.
Я прикрыла глаза рукой и вздохнула. До сих пор не могла спокойно вспоминать, как стояла на возвышении, на глазах у разгоряченной бесплатным представлением толпы, и изо всех сил пыталась не заплакать. Не знаю, как сумела выдержать все до конца. Наверное, только мысль о честном имени отца заставляла меня упрямо тянуть подбородок вверх и твердо отвечать на вопросы стряпчего. Сколько раз я потом жалела, что не послушала полковника Бартена и явилась на суд! «Алекс, поверь,