Генри Мёлленкампа предложил переименовать заведение, заявив, что «Бесплатное учебное заведение Мохига» что-то чересчур напоминает «богоугодное заведение» или богадельню. Мне думается, что ему было бы в высшей степени наплевать на то, что название заведения наводит на мысль о богадельне, если бы он, на свое несчастье, не был вынужден держать в этом заведении внука.
В том же самом году, 1985-м, начались работы и на другом берегу озера, на холме над Афинами – там строили лагерь для малолетних преступников из городских трущоб. Считалось, что свежий воздух и чудеса Природы настолько преобразят их души и тела, что они как-то сами собой перевоспитаются в добропорядочных граждан.
Когда я поступил на работу в Таркингтон, там было всего 300 студентов – постоянное число за последние 50 лет. А вот деревенский исправительно-трудовой лагерь на том берегу озера превратился в суровую крепость из железа и камня на голой вершине холма – в Государственное Исправительное Заведение Строгого Режима для взрослых штата Нью-Йорк. В этой тюрьме в Афинах содержалось под надежной охраной 5 000 самых отпетых преступников со всего штата.
Два года назад в Таркингтоне по-прежнему было 300 студентов, а население тюрьмы, в жуткой тесноте и перенаселенности, достигло 10 000. И вот, в 1 зимнюю морозную ночь, там произошел самый массовый в истории Америки побег из тюрьмы. До тех пор ни одной душе не удавалось сбежать из Афинской тюрьмы.
Вдруг, в одночасье, каждый мог уйти куда угодно и мог взять оружие в тюремном арсенале, если хотел. Озеро, разделявшее тюрьму и маленький колледж, замерзло, и перейти через него было не трудней, чем через асфальтированную стоянку для машин возле столичного супермаркета.
Что-то будет?
Да, и к тому времени, как колокола Андре Лютца наконец смогли все вместе вызванивать любые мелодии, Таркингтоновский колледж обзавелся не только новой библиотекой, но и роскошными дортуарами, научным корпусом и корпусом искусств, часовней, театром, банкетным залом, административным зданием, 2мя новыми учебными корпусами, спортивными сооружениями, вызывавшими зависть у других институтов, с которыми стали проводить соревнования по легкой атлетике, и фехтованию, и плаванию, и бейсболу: Хобарт, Рочестерский и Корнеллский университеты и Юнион, Амхерст и Бакнелл.
Все эти сооружения носили имена тех богатых семейств, которые были благодарны не меньше, чем Мёлленкампы, за то, что колледж смог сделать для их потомков, которых обычные колледжи признали непригодными к обучению. Большинство из них не были связаны родством с Мёлленкампами или другими семьями, несущими таркингтоновский ген дислексии. Да и подростки, которых посылали в Таркингтон, не обязательно страдали дислексией. У них была куча других странностей, в том числе и неспособность записать пером на бумаге свои совершенно здравые мысли, или такое чудовищное заикание, что они слова из себя не могли выдавить на уроке, или малая эпилепсия, petit mal, при которой они начисто вырубались из действительности на несколько секунд