что со временем все станет легче. Когда его выпустят из тюрьмы. Тюрьма кого угодно загонит в стресс. Анна-Мария начала фантазировать о будущем, представляя себя под руку с ним на приемах и вечеринках в свете прожекторов… Свадебные фотографии в дамских журналах, как они нежно соприкасаются носами…
Однако эти фантазии не могли смягчить страх, так что Анна-Мария попыталась придумать убедительную ложь, оправдывающую ее опоздание. Как-никак на неделе произошли кое-какие действия в «Гугле» по поводу Софии Бауман. Ничего конкретного, но все же…
Запыхавшись, она влетела на пропускной пункт. На этот раз там дежурил охранник, молодой и немного рассеянный, и Анна-Мария испытала облегчение – ей все чаще казалось, что проницательные глаза Маклин видят ее насквозь. Охранник поднял руку, заканчивая телефонный разговор.
– Франц Освальд покинул комнату для свиданий, – сказал он ей. – Прождав четверть часа, он попросил разрешения вернуться к учебе.
– Проклятие… Мне очень надо поговорить с ним сегодня.
– Мы можем спросить, но не можем его заставить.
– Понимаю. Скажите ему, что мне пришлось улаживать кое-что, связанное с его делом, – солгала она. – У меня есть информация, которая его заинтересует.
Охранник тяжело вздохнул.
– Хорошо, но будет лучше, если в следующий раз ты придешь вовремя. Время свиданий почти закончилось.
Он повернулся к телефону и снова позвонил.
– Он придет через некоторое время.
Освальд заставил ее ждать пятнадцать минут. Когда охранник проводил ее в комнату свиданий, Франц уже сидел там со злым блеском в глазах.
– Чего ты хочешь?
– Прости, что тебе пришлось ждать, но на моем «Гугл-алерте» возникла София Бауман. Я подумала, что лучше прочитать все это, прежде чем приеду сюда.
– Так-так… Что-то конкретное?
– Нет, пока не очень. Только посты в «Фейсбуке» и все такое… Она пишет об Эльвире. Типа, как ужасно, что она вернулась в «Виа Терра».
– Она упомянула мое имя?
– Что, прости?
– Ты слышала, что я сказал? Она упоминала меня? Мое имя. Франц-гребаный-Освальд.
– То есть… я точно не помню. Кажется, да. То есть не совсем напрямую, но намекает…
– Заткнись.
– Что-что?
– Хватит трепать языком. Думаешь, я не вижу, что ты лжешь мне прямо в лицо?
Франц провел пальцами по волосам неосознанным, так хорошо знакомым ей жестом. Но только теперь Анна-Мария впервые осознала, что это движение обычно является вступлением к припадку ярости. На щеках у него надулись желваки. Глаза потемнели, проявилась морщинка между бровей.
– Ты ни черта не контролируешь происходящее. Сколько там я плачу тебе в час? Чтобы ты тут сидела и врала мне? Полный бред, черт подери…
Голос его звучал неприятно и резко. Когда на него находит такое настроение, он передергивает все, что бы она ни сказала, и все обращает против нее. Лучше промолчать, пока он не успокоится.
– Я