особо принципиально, где он играет на таких же потрясающих гитарах, как его кумиры. И лишь однажды его все-таки заинтересовали окружающие комнату загадки.
Середина июня дает о себе знать: термометр на улице достиг отметки в 30 градусов, пение цикад за окном заглушило все возможные звуки. Неделю назад Данила уехал, словно знал, будучи ненавистником жары, что она скоро настигнет Гётеборг.
Франциска и Александр наслаждались музыкой и холодным лимонадом у Марты. Ее дом за короткое время стал для них пристанищем, помимо занятий, они часто смотрели вместе фильмы и бурно обсуждали их после начала титров. Также она поговорила с ними насчет Америки и пожелала во всем удачи, уверив в том, что это всё сбудется, ибо она и сама когда-то путешествовала по миру со своей музыкой.
В тот жаркий день, во время отдыха, Марта пошла купить сигарет в магазин неподалеку, оставив Франциску и Александра одних.
– Мне так душно, пойду подышу на балконе, – сказала Франциска, покинув комнату Марты, в которой был Александр.
Он сидел на кровати и делал внимательные круги взглядов по всему, что его окружает. Затем он остановился на туалетном столике, что заставило его резко встать и направиться к нему. На верхней поверхности была разбросана косметика, а рассыпанные румяна окрасили всё в розовый. Смотря на этот хаос, Александр только сейчас заметил шкафчики. Он слегка наклонился и потянул за ручку одного из них.
*Elliott Smith – Needle In The Hay*
Внутри было множество раскрытых конвертов с письмами, фотографиями, и в одном из них был зеленый медальон со странным иероглифом посередине. Александр прекрасно знал, что читать чужие письма – это ужасно, но в тот момент его настолько захлестнул интерес, что сознание напрочь забыло обо всех правилах приличия. На конвертах были написаны имя и адрес отправителя: Сидния Крофл, Ланкастер, штат Огайо. Александр взял первое попавшееся письмо, дата на котором была 01.01.1965.
«Милая Марта!
Я стараюсь видеть всё больше сияния, о котором ты говорила, но максимум, что я вижу – это то, как мне слепят глаза очки-аквариумы у медсестры, которая заставляет пить таблетки. Я помирилась с мамой, и она передумала подписывать документ о том, что я не могу самостоятельно жить без опеки, поэтому, когда меня выпишут, я смогу приехать к тебе. Знаю, что ты хотела в Америку, сюда, в Огайо, но я не хочу давать здешним людям дышать воздухом, в которым содержится наша любовь. Они этого недостойны. Мне пора, с нетерпением буду ждать твоего письма.
С любовью, твоя Сидния».
Следующее письмо было более ранним, аж за 17 августа 1963 года.
«Здравствуй, Хатун.
Мне нравится притворяться Огул-Гаймыш, если ты моя Хатун.
Я живу нашей встречей, с которой уже прошла неделя, но ты до сих пор провожаешь меня во снах все эти ночи. Ты делаешь это всегда, только сейчас намного красочнее, словно в мой последний день у порога твоего старого подъезда.
Я стала больше петь. Знаешь, мне кажется, существуют триггеры для наших возможностей. Обстоятельства, места или