она не отрывала взгляда от танцующих языков огня, поднимающихся высоко-высоко и облизывающих само небо. Резко сорвавшись с места, Милания побежала. Длинная, до самых пяток, свободная рубашка развевалась, и, казалось, стоит огню коснуться тонкой ткани – она тут же вспыхнет и сгорит дотла. Но, Прыгнув в пламя, Милания не ощутила жара. Ни одежда, ни волосы ее не были тронуты огнем. Время остановилось в моменте, когда лисенка очутилась в центре костра. Ласковыми лепестками огонь сомкнулся вокруг, скрывая ее от глаз родных и жителей деревни. Она чувствовала кожей золотистое сияние, во рту появился вкус майского меда, вязкого и прозрачного. Милания ощутила, как вся начала расти и расширяться. Казалось, волосы стали длиннее, одежда исчезла, мышцы наполнила небывалая сила, а сознание вдруг озарила небывалая ясность. Огромным бутоном раскрылся огненный цветок, и из него выпрыгнула большая Длиннохвостая Янтарная Лиса. Лапы, уши и кончик хвоста у нее были серебристо-белыми. Она гордо и твердо стояла на земле, осматривая лисоборотней. Те изумленно смотрели на нее. Кто-то начал аплодировать, остальные подхватили. Вот уже шум аплодисментов и одобрительных восклицаний разносился по всей площади. Смущенная Янтарная Лиса склонила голову в знак благодарности своим сородичам. Только в этот момент Милания удивленно осмотрела свои передние лапы и сделала круг вокруг своей оси, изучая хвост. Новое тело просило движения. Янтарная Лиса кивнула стоящим на помосте, схватила в зубы поджидающий ее узел с вещами и медленно двинулась к воротам.
– Удачи, Милания! – крикнула ей вслед сестра, сдерживая слезы радости и гордости.
Янтарная Лиса устремила взгляд за ворота, присела и с места рванула в сторону Университария.
*******
Сердце Мудрого Лиса разрывалось, наблюдая, как тоскует по сестре его младшая дочь.
Малакиния же день ото дня становилась все мрачнее. И не только из-за разлуки с сестрой. Она подолгу просиживала дома за книгами, стараясь убежать из реальности в описанные в них истории. Все реже и реже гуляла она в Чащном Лесу. Однажды Себас догнал ее на тропинке:
– Тебя не часто увидишь в последнее время, Малакиния. Как закончился учебный хит?
– Привет, Себас. – Привычным жестом Малакиния почесала мягкую оленью шею. – Что-то я совсем рассеянная в последнее время, отметки вышли такими плохими, что родителям было стыдно показать… А тут еще отец снова и снова твердит про Университет… Начал меня с собой в Цкенод возить на отчетные собрания… Склады проверять с ним зовет, показывает, как бланки рождения заполнять. Вчера вечером позвал меня в светлую и до глубокой ночи показывал бухгалтерские книги за последние семнадцать хитов! У него глаза так блестели, хвастался, как у него все отлажено и хорошо, какой он добросовестный Хранитель! Готовит меня… – Лиска поморщилась.
– Ты так об этом говоришь, словно что-то плохое происходит, – недоумевал Себас. Он был очень простой олень, не понимал и не использовал ни иронии, ни сарказма.
– Происходит. Мне не хочется ничего, только читать и спать, спать и читать. А мир вокруг, он хочет, чтобы я делала кучу других вещей: училась, определялась с тем, кем мне быть, радовала родителей, становилась Хранительницей лисоборотней. –