она возвращалась и давала о себе знать еще настойчивее, чем днем раньше.
Я не мог обратиться к врачу, сам факт купирования вызовет огромные подозрения и привлечет внимание блюстителей закона. Я ведь не смогу честно признаться доктору, мол, как же я спущусь по тросу из окна ограбленного банка незаметно для системы наблюдения, если у меня сзади будет болтаться длинный пушистый хвост. И как буду я удирать от охраны с ним же за спиной, если его может запросто прищемить раздвижной дверью, за него легко ухватиться и поймать меня, в конце концов. Нет, наличие хвоста было категорически недопустимо в славном воровском деле.
У моего хозяина имелись свои врачи, но все, что они могли посоветовать мне – сменить тип регенерационного блокатора. За препаратом нового типа нужно было лететь к хозяину на курортную планету Эелькадо. Я старался избегать личных встреч с господином Ошко. Сам вид расплывчатого сине-фиолетового страшилища с десятью липкими щупальцами вызывал нервное содрогание и поднимал уцелевшие на моей коже волоски. Противно было на него смотреть.
Мать свою я не помнил, она оставила новорожденного младенца на руках отца и, на прощание вильнув хвостом, навсегда исчезла из нашей жизни. Отец имел очень косвенное генетическое отношение к одному из старейших лимерийских знатных родов, чем так гордился, что принес собственную жизнь в бессмысленную жертву благородному тщеславию. Как и почему его вообще занесло на Дашиойн, за множество световых лет от планеты Лимерия, отец мне так и не поведал. Не сумев найти работу, достойную его великой фамилии, он быстро спился. Помню, как обильные возлияния постепенно растворяли его мозг, превращая в растительное подобие.
Чтобы выжить, не дать умереть с голоду нам обоим, потому что о еде мой отец не заботился так, как о выпивке, мне с ранних лет пришлось учиться воровать. Я приноровился таскать вкусные продукты с рыночных лотков и обчищать карманы покупателей. Старший коллега по воровскому делу, с которым мы случайно познакомились и быстро подружились, научил меня взламывать защитные коды платежных карт. Годы прошли, и я не знаю, где теперь тот многорогий жамнер с хакерским талантом, жив ли он вообще. После того, как последняя капля, сцеженная из бутылки беллибианской грибной настойки, стала и последней каплей в жизни отца, меня увезли в сиротский приют. Там я долго не пробыл. Меня забрал господин Ошко под предлогом усыновления, а на деле приобрел в рабство. Мое тело напичкали датчиками и маячками, чтобы не смог сбежать или обмануть хозяина, и я стал работать на скользкого уродца. Слабым утешением служило то, что в одиночку я бы долго не продержался. Либо угодил бы в тюрьму, либо был бы устранен конкурентами, принадлежащими к влиятельным преступным структурам. Пока ты ничейная мелкая букашка, тебя любой крупный жук может сожрать. А большими жуками, увы, редко становятся даже особо выдающиеся гении, чаще ими рождаются и власть в бандитских кланах веками переходит по наследству.
Основную часть добычи я отдавал хозяину. Себе позволялось оставлять