княгиня Ольга Александровна Романова-Куликовская: «Все эти критические годы Романовы, которые могли бы быть прочнейшей поддержкой трона, не были достойны звания или традиций семьи. Слишком много нас, Романовых, погрязло в мире эгоизма, где мало здравого смысла, не исключая бесконечного удовлетворения личных желаний и амбиций».
Ей, безусловно, виднее – с проблемой была знакома изнутри.
Одним словом, не семейка, а разбойный притон. Приличных людей среди этой великокняжеской шоблы можно пересчитать по пальцам одной руки – один был неплохим поэтом, другой – серьезным историком, третий, великий князь Михаил, отказался отправлять подчиненный ему полк на усмирение бунтующих крестьян. Остальные же… разница лишь в том, что Алексей Александрович, скажем, воровал миллионы для баб, а Сергей Александрович разводил педерастию со своими адъютантами без особого материального вознаграждения. На этом фоне сущим ангелом выглядит Николай Николаевич – младший: казенных денег не воровал (поскольку никакой казной не заведовал), сидел себе незаметно, занимаясь спиритизмом и столоверчением, духов вызывал по ночам… Чьих – истории осталось не известно.
А трагифарс в том, что после Февраля большая часть этих высокородных обормотов наперегонки бросилась засвидетельствовать свое почтение новой власти! Еще до официального отречения Николая от престола великий князь Кирилл Владимирович, контр-адмирал и командир Гвардейского флотского экипажа свиты его величества, нацепив красный бант, под красным знаменем привел своих матросов к зданию Государственной Думы (которая к тому моменту была распущена указом императора) и объявил, что вверенное ему воинское соединение переходит на сторону Думы. Поскольку это было совершено за сутки до официального отречения, первого марта, поступок Кирилла Владимировича автоматически попадает под пункт третий статьи 252-й «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». Согласно этому пункту, озаглавленному «Шпионство в военное и в мирное время», в военное время считается государственным изменником и приговаривается к лишению всех прав состояния (в том числе, естественно, и дворянства) и смертной казни любой русский подданный, «…когда он будет возбуждать войска Российской империи или союзные с Россией к неповиновению или возмущению или будет стараться поколебать верность подданных ее…»
Хотя великий князь, как мы помним, стоял выше закона. Ну, а отметившись в Думе, Кирилл тут же развернул бурную общественную деятельность – обвинил императрицу в шпионаже в пользу Германии (как бы к ней ни относиться, но эти обвинения – вздор), дал интервью «революционным» газетам, где, в частности, говорил: «Даже я, как великий князь, разве не испытывал гнет старого режима? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободней в новой России и мне… впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья».
И тут же,