и ноги грешат,
И никакие вопросы
Нежности не устрашат.
Вижу: роскошное поле
Всё золотится зерном.
Вместе с пшеницей на воле
Общую песню поём.
ГРЕХ
Не приблизили, а унизили,
Опустили на самое дно
Без надежды спастись и провизии
И друзей, и врагов заодно.
И во всевозрастающей степени,
Клад бесценный впотьмах погребя,
Там, где вечные свечи затеплены,
Превращают в сосульки себя.
ЛИКИ ОГОЛТЕЛЫЕ
Из неба общего, соборного
Струится странный, мокрый свет.
Неясен заметённый след
Забитого растенья сорного
И вообще: не ясен след!
Летая, лики оголтелые
Пожар в моей душе зажгли,
И своего не вижу тела я,
Своей не слышу я Земли.
ШКАТУЛКА ОТЦА
Сноп соломы – на радость ему,
Чтоб скучать не пришлось на досуге.
А досуг – только час, я его растяну
Разговором о юге и вьюге.
Он работает, я говорю,
И соломинка спицей мелькает.
Непогоду я боготворю:
Суматошная прелесть какая!
Всё смешалось. И небо, и лес
Наконец-то не видят друг друга.
Будто крылышек ангельских плеск
У соломинки этой упругой.
Из соломинок выплелся жгут,
Из жгута – огневеет шкатулка,
А её огоньки подожгут
Не окно – снегопад в закоулках.
Это память блестит об отце.
Без него она вышла на волю,
Засверкала, как сноп, на крыльце
И воскресла пшеницею в поле.
Он молчал, и молчанье сплелось
С мастерством, и шуршаньем, и пылом.
То, что он говорил, – всё сбылось,
Всё, что я говорил, – позабылось.
ПРЕЖНЕЕ СЧАСТЬЕ
Эти ёлочки, как манекены,
Без улыбки цветут и растут.
У прекрасной колючей Елены
Отобрали её красоту.
Снег сверкающий стал серпантином,
Обмишурил, шурша мишурой,
Обволакивающей тиной,
Завораживающей игрой.
Лёд подлёдный – нет ни сладострастья,
Ни тепла, ни любви – ничего.
С новым счастьем! – кто хочет его.
Я хочу только прежнего счастья.
ШЕВРОЛЕ
Вот стояла изящная осень
С модной сумочкой через плечо.
Посулил до деревни подбросить
Нагловатый красавчик-мачО.
У него не машина, а песня,
Шевроле с золотистым крестом.
Триста двадцать ЛС, если честно,
Ну а честность осталась с Христом.
Осень робкая вовсе не знала:
До деревни рукою подать.
Не отделаться ей от нахала,
Шевроле превратится в кровать.
Повезёт он красу до обеда,
И до вечера, и до рассвета
По лесам неизвестно