ее опыту, больше всего ущерба можно ждать от людей, действующих на основании высоких принципов.
Однако еще больше Вик беспокоила Судья. Эта женщина ходила в ржавой старой кирасе, увешанной бренчащими крадеными церемониальными цепями, поверх бального платья, усыпанного выщербленными осколками хрусталя. Впрочем, в седле она сидела по-мужски, а не по-дамски, так что оборки ее драной юбки задрались к бедрам. Она ехала, засунув босые, перепачканные грязью ноги в оббитые кавалерийские стремена – лицо словно составлено из ножей, костистые челюсти яростно стиснуты, черные глаза гневно прищурены. Ее обычно пылающий огнем рыжий хохол побурел от дождей и свисал сбоку, прилипнув к черепу. Судью принципы интересовали только как оправдание для творимого ею хаоса. Когда сжигатели захватили здание суда в Вальбеке, ее присяжные не оправдали ни одного человека – и единственным вынесенным ею приговором для каждого была смерть. Если глаза Ризинау были постоянно возведены к небу, чтобы не видеть разрушений, через которые он ступает, Судья, напротив, не отводила свирепого взгляда от земли, стремясь не упустить ничего, что можно было бы растоптать.
А Пайк? На обожженной маске, которую представляло собой лицо бывшего архилектора, невозможно было прочитать ничего. Кто мог знать, какие цели преследует брат Пайк?
Вик кивнула в направлении серой от сажи, накрытой покрывалом дыма Адуи, которая неотвратимо, дюйм за дюймом приближалась к ним.
– И что будет, когда мы доберемся дотуда?
– Перемена, – отозвался Ризинау, самодовольный как индюк. – Великая Перемена!
– От чего к чему?
– Господь не благословил меня Долгим Взглядом, сестра Виктарина. – Ризинау хихикнул при этой мысли. – Глядя на куколку, трудно предсказать, какая именно бабочка появится из нее, чтобы приветствовать восходящее солнце. Но перемена будет. – Он погрозил ей толстым пальцем. – В этом вы можете быть уверены! Новый Союз, построенный на высоких идеалах!
– Миру не нужны перемены, – буркнула Судья, не отрывая взгляда темных глаз от столицы. – Ему нужен костер.
Вик не доверила бы ни тому, ни другой даже загнать стадо свиней в хлев, не говоря о том, чтобы направлять мечты миллионов людей к новому будущему. На ее лице, конечно, ничего не отразилось, но Пайк, по-видимому, все же уловил какую-то толику того, что она чувствовала.
– Кажется, у вас по-прежнему есть сомнения?
– Я никогда не видела, чтобы мир менялся быстро, – ответила Вик. – Пожалуй, я вообще не видела, чтобы он менялся.
– Я начинаю думать, что вы так нравились Сибальту оттого, что были его полной противоположностью. – Ризинау игриво приобнял ее за плечи. – Ох, сестра, вы так циничны!
Вик повела плечом, стряхнув его руку.
– Думаю, я это заслужила.
– После того, как ваше детство украли лагеря, после того, как вы сделали карьеру тем, что заводили друзей, чтобы потом предать их архилектору Глокте, – чего еще можно было ожидать? – заметил Пайк. –