им южноафриканские культуры являются самыми успешными в мире примерами охотничье-собирательского образа жизни. Никто до сих пор точно не знает, где именно в Африке развился наш вид, Homo sapiens. Несомненно лишь то, что вскоре после этой эволюции мы обитали на юге континента, где человеческая семья раскололась надвое. Одна группа отправилась на север, впоследствии став африканскими фермерами, европейскими моряками, китайскими торговцами и венчурными капиталистами Кремниевой долины. Другая группа, в том числе и предки жу|’хоанси, осталась в родных местах. Последние 150 000 лет они потратили на то, чтобы наилучшим образом приспособиться к своему ландшафту.
Не только Ли отмечал поразительное благополучие там, где посторонние этого не ожидали; подобные свидетельства стекались со всего земного шара. Более девяти десятых своего существования как вида мы провели в качестве охотников-собирателей. Оглядываясь вокруг себя в шестидесятые годы, Ли и другие исследователи не были уверены, что их собственная культура окажется столь же долговечной: шла гонка ядерных вооружений, население планеты стремительно росло, а окружающая среда страдала от сильнейшего давления. Ученых все больше беспокоил так называемый парниковый эффект, угрожавший изменить климат. Антропологи испытывали то же неосознанное чувство, что и многие люди сегодня: что где-то на пути культурной эволюции мы сделали неправильный поворот, который, спустя тысячи лет, привел нас к миру роботизированных кошачьих туалетов, отбеливающих эмаль зубных щеток, шоу «Хватай не глядя» и прочего сюрреалистического хлама современной жизни.
Когда Ли выступил с докладом о своих исследованиях на конференции в Чикаго в 1966 году, другой антрополог, Маршалл Салинс, так отреагировал на новые данные: «Это был, если вдуматься, прообраз общества всеобщего благоденствия», – сказал он. Похоже, существовало два разных пути, которыми люди могли достичь удовлетворения желаний и потребностей каждого. Первый из них – много производить, а второй – мало желать. Для жу|’хоанси и других культур охотников-собирателей, по словам Салинса, характерно «благоденствие без изобилия» – образ жизни с небольшим количеством потребностей, легко удовлетворяемых за счет окружающего ландшафта. (Генри Дэвид Торо следовал по стопам жу|’хоанси, когда, как утверждается, говорил: «Я становлюсь богатым, уменьшая количество своих желаний».) Отмечая, что охотники-собиратели часто накапливают меньше пищи и других материалов, чем можно было бы с легкостью добыть, Салинс задавался вопросом о «внутреннем смысле работы не на полную мощность». Возможно ли, добавлял он, что такая сдержанность способствует более полноценной, умиротворенной жизни, чем бесконечная погоня за деньгами и имуществом? Ученые сошлись на том, что ответить на этот вопрос затруднительно по самой горькой из всех возможных причин.
«Быстро приближается время, – записали они в тексте к конференции, – когда не останется охотников, которых можно было бы изучать».
У самих охотников-собирателей были другие планы,