не поражала многократно воспетым в литературе сочетанием невинности и порока. Зачем, собственно, Георгию невинность? Её роль для зрелого мужчины существенно преувеличена, тогда как важность порока трудно переоценить. Гумберт Гумберт юными девами не столько удовлетворял плоть, сколько заговаривал время. Горенов справлялся с этим при помощи моря. «Нежность воды надёжней всего, что я знаю». Значит, сейчас им двигал не слепой инстинкт самосохранения, помноженный на половой и возведённый в степень болезненной развратности. Он просто был восхищён сказочно-странной грацией и хотел эту женщину. Влечение без лишних арифметических действий.
Вообще, при чём здесь Гумберт? Речь же шла о взрослой девице, а не о подростке. Откуда тогда все эти сомнительные и жалкие литературные мысли? Но, будучи отцом, Георгий понимал, что у каждой женщины где-то есть мужчина, для которого она всегда будет маленькой девочкой. Потому мысли о Гумберте неизбежно возникали у него, чтобы оправдаться перед самим собой. Делать это приходилось нередко.
Едва ли не всякий раз, когда в поле зрения Горенова попадала привлекательная женщина, в его голове сразу возникали недвусмысленные фантазии. В первую очередь, исходя из телосложения, объёма груди и лепки лица барышни, он мгновенно «слышал», как бы та сладострастно стонала в постели. Георгий отчётливо представлял тембр, периодичность и характер этого звука. Иногда воображение вдобавок порождало картины того, как бы она выглядела в ходе полового акта, как её волосы, тщательно собранные в элегантную причёску, расплескались бы по подушке…
Подобные мысли кому-то непременно показались бы странностью или патологической озабоченностью. Любая женщина, скорее всего, сразу пришла бы к такому выводу, но важно иметь в виду, что появлением этих картин Горенов совсем не управлял. Они возникали сами собой, как акт приветствия представительниц противоположного пола. Что-то вроде физиологической реакции организма. Появилась барышня – в ту же секунду на это отвечала фантазия.
Правда, в последнее время такие картины и звуки стали посещать Горенова заметно реже. И дело не в возрасте, не в здоровье. Просто почему-то в молодых дамах ему всё чаще виделись знакомые лица… Загадочным образом он замечал в случайно встреченных женщинах черты матерей или тёток одноклассников, гостий отцовского дома, маминых таганрогских подруг… А если знакомство уходило корнями в настолько далёкое прошлое, то воображать стоны барышни было как минимум странно.
Однако девушку, задавшую вопрос, Георгий определённо видел впервые. Его обезоруживал сам факт присутствия такого создания на презентации детективного романа. Неужели она читает? Сколько он ни пытался представлять себе свою аудиторию, ни разу фантазия не порождала никого подобного. Что ей ответить? Как сделать так, чтобы она ещё раз открыла свой ротик? Почему вообще её мог интересовать такой вопрос? Она что, тоже – писатель?.. Писательница… Нет, уж в это поверить, извините, невозможно. Лучше приврать, преувеличить или,