близких тебе людей. Я знаю это с Маркосом не понаслышке.
Вик ничего не ответил, только крепче стиснув зубы, приподнявшись с лежака и сев. Диего было не совсем понятно, слушает ли его Вик, или он просто ушел в себя. Решив, что тот все же его слушает, Диего продолжил:
‒ Я и Маркос близнецы. Когда-то мы были счастливыми детьми и имели живых родителей. Когда произошла трагедия, нам было всего по десять лет. Мы с Маркосом, а он всегда был заводилой в нашей компании, любили убегать из дома за город. Нас всегда тянуло море. В тот раз все было так же. Я согласился, и мы побежали. У моря находилось много других мальчишек. Одни гоняли тряпичный мяч, другие плавали, третьи лазили на рифы. Маркос тоже предложил идти к рифам. Я согласился, но в этот раз он повел меня к самому крайнему рифу. Там было хорошо – солнце, соленый ветер, обдувающий наши разгоряченные тела, и песня моря. Это когда ветер попадает и запутывается в узких отверстиях прибрежных скал, и они словно оживают. Мы бегали по этому рифу друг за другом, пока Маркос не поскользнулся на мокром коралле и не ушел в воду. Там было очень сильное течение, его стало относить в открытое море. Он понимал, что не сможет самостоятельно выбраться и стал кричать мне, чтобы я позвал отца. Я же так сильно испугался за него, что хотел сам прыгнуть на помощь, но Маркос громко обругал меня…
К дому я бежал так быстро, как только мог, а мальчишки, которые гуляли недалеко, следили, куда относит Маркоса. Они тоже не рискнули сунуться в воду. Отец наш был морским офицером и часто отсутствовал дома, но в тот злополучный день он как раз вернулся из долгого плавания. Услышав меня и поняв с полуслова, он, не раздумывая, бросился к морю. Я – за ним. Когда мы были там, Маркоса уже отнесло течением к скалам. Отец прыгнул в воду и поплыл. У самых скал он успел перехватить брата и даже подсадить на гребень небольшого рифа. А в это время подбежала и мама. Отец, совсем обессиленный борьбой с течением, так и не сумел ни за что зацепиться и стал отгребать назад, от скал. Огромная волна подхватила отца и бросила прямо на острые скалы… Мама видела, как отца утянуло под воду. Больше он уже не всплыл…
Диего ненадолго замолчал, вновь переживая тот день, затем собрался и продолжил:
‒ Через три дня мама свалилась в горячей лихорадке, а еще через неделю ее отвезли в больницу. Спасти ее не сумели. А Маркос с тех пор практически не разговаривает, продолжая винить себя в смерти родителей.
Диего снова замолчал, и, ничего не услышав от Вика, поднялся.
‒ Ты. Виктор, извини, что так встретили тебя. Мы никак не можем понять в этой изоляции, кто сбросил на наш город бомбы. Сейчас любой чужак может быть врагом.
Уже развернувшись, чтобы отойти, Диего услышал:
‒ Постой, Диего, не сердись. Я сам оказался в такой же ситуации, что и вы, и даже хуже. Я на чужой земле, и я один. Я хочу вернуться к своим и наверняка что-нибудь придумаю для этого. А пока буду помогать вам. Я думаю, что моя помощь вам не будет лишней. Я вижу, что вы не сидите без дела, и знаю, что капитан Вернер хороший человек, верный офицер своей маленькой страны,