ячейки в «Пегги Гуггенхайм», забрала ещё записную книжку и… любимую тётину чашку императорского фарфора, голубую, в нежную золотистую клетку.
– Я ещё вернусь, – пообещала она Эмилии, словно её дух по-прежнему был здесь, хотя от тела остался только меловой контур на полу.
На площадке первого этажа ей встретилась соседка. Именно её внучка всё время играла гаммы.
– Какое несчастье, – проговорила соседка, и глаза у неё налились слезами. – Какое страшное несчастье.
– Да, – согласилась Маня. – Несчастье.
– Так ничего и не известно?
– Нет, – ответила Маня. – Неизвестно.
– А та женщина с девочкой? Ну, которая сейчас вышла! Что говорит?
Маня посморела на соседку.
– А… что она может говорить?
– Господи, но она же была здесь вчера! Одна, без девочки! Мы встретились как раз напротив квартиры Эмилии Дмитриевны!
– С кем?!
– Да вот с этой женщиной! У которой девочка … нездорова!
– Она была здесь вчера вечером?!
– Ну, конечно. Я прекрасно её видела – точно так же, как вас сейчас!.. Мы встретились на площадке, раскланялись, и я отправилась в булочную.
– Ничего себе, – пробормотала Маня. – Она мне сказала, что вчера не приходила.
– Уверяю вас! Была, была она здесь!..
Маня ринулась вниз, волоча за собой чемодан и бультерьера, но Ольги Александровны уже и след простыл.
В «Астории» Маню поселили в тот же номер, где она ночевала, – так распорядилась всесильная Лидочка Леонтьевна, тётина подруга. Она откуда-то всё знала.
– Держись, девочка, – глубоким низким голосом сказала она Мане, она вообще говорила дивным, волшебным басом. – Ничего другого не остаётся.
– Откуда вы знаете, Лидочка?
Та махнула рукой:
– Ленинград – город маленький. Мамаша Василия, который в милиции служит, по-нынешнему в полиции, ну, который приехал на вызов, моя давняя приятельница. Когда-то я приводила её к Эмилии.
Лидочка отвела взгляд, всхлипнула, выхватила крошечный кружевной платочек и приложила к глазам.
– Ничего, ничего, – сказала она самой себе. – Справимся. Господи, она такой хороший человек, твоя тётя! За что?.. Почему?..
Маня поднялась в свою комнату на третьем этаже, аккуратно расставила на высоком круглом столике принесённые с собой ящички от картотеки, придвинула столик к окну – и всё это ей не понравилось. Неудобно!
Она составила картотеку на пол, уселась, скрестив ноги, задрала на лоб очки и стала думать.
Волька подошёл и плюхнулся так, чтобы бок прижимался к Маниной ноге.
Ольга Ветрова вчера была у тёти, можно считать это установленным фактом. Сегодня соврала, что не была.
Могла она убить? Да, вполне. Соседка сказала, что Марфы с ней не было, приходила одна.
Какие у неё могут быть мотивы?
Месть? Тётя не вылечила её дочь? Взяла с неё слишком много денег и ничего не сделала?
И самый главный вопрос – где теперь эту Ольгу искать?
Кто забрал карточки из последнего картотечного ящика? Оперуполномоченный