и поинтересовалась хриплым голосом прожженного курильщика, совершенно не вязавшимся с ее ослепительной внешностью: – Теперь ты расскажи, что у тебя случилось. Ты все время витаешь в облаках! Скажи, что ничего серьезного! А то все кругом говорят о болезнях… болячках, бессоннице, вагинальной сухости. Чертов кризис среднего возраста! Ненавижу его. И ненавижу вести себя, как восьмидесятилетняя старушенция!
Алира сделала глоток рома с лимонадом, покрутила бокал перед глазами, наблюдая за кубиками льда, глубоко вздохнула и призналась:
– У меня серьезные проблемы с деньгами.
Она чувствовала удивление, с которым подруги смотрят на нее. Им было трудно ее понять. Они полностью друг другу доверяли, но никогда не заглядывали друг другу в карман. Женщина живо представила себе, как сотни предположений роятся в голове подруг. Они не могли взять в толк, как эта женщина, нигде не работавшая, чья семья в свое время отказалась продать поместье, потому что не нуждалась в средствах, которая могла себе позволить содержать прислугу, владеть дорогими украшениями и антиквариатом, чей бизнес не проседал ни в кризис, ни после смерти мужа Элехии, могла иметь финансовые проблемы. Но на самом деле особняк был роскошным склепом, в котором хозяйка с матерью медленно чахли. И постоянные причитания Элехии потихоньку выводили женщину из себя. Она слишком долго их выслушивала!
– Прости, Алира, – Ирэн первой обрела дар речи, – вас обманули мошенники?
– Нет.
– Игромания?
– Тоже нет.
– Тогда что?
– Да… в это трудно поверить. Но такова жизнь. Мама никогда не платила пенсионные налоги, а потому не получает пенсию. Сумма, завещанная папой, очень маленькая, ее не хватает на обслуживание дома. Налоги на собственность только растут, и на них тоже не хватает. Последний арендатор ушел на покой. Скота у меня мало. Надо было купить больше, но я не озаботилась, а теперь уже не смогу. Что же до особняка, в нем толком не закрываются окна, а поменять их я не могу, так что внутри все время холодно. Брат приносит дрова для камина, но их мало, а заказывать выходит недешево. Я постоянно мерзну. Мне пришлось снизить ставку Крины, нашей горничной, а сама я не справляюсь. И мама потихоньку выживает из ума. – Глаза ее подернулись пеленой слез. – И садовнику в этом году заплатить нечем. Мои сбережения почти на нуле.
Алира удивилась, какое облегчение испытала, излив наконец душу, как будто слова уже месяц только и ждали, чтобы слететь с языка. «Может, выражать эмоции открыто не так уж и плохо, – подумала она. – Настоящие друзья всегда выслушают и утешат, а это уже немало. Хотя советом они едва ли смогут помочь…»
Когда женщина замолчала, повисла длительная пауза. Слов поддержки и утешения ни у кого не нашлось. Аманда и Ирэн отвели глаза, с трудом переваривая информацию.
– Даже и не знаю… – наконец грустно заключила Аманда. – Не знаю, что сказать…
Ирэн вздохнула и сочувственно спросила, хлебнув пива:
– То есть ты хочешь продать поместье?
– Иного выхода я не вижу. Я столько всего