ними (пусть это будет на его совести!). Я еще не достиг того возраста, когда знаешь, как взрослый мужчина перешучивается со знакомыми барышнями, не выходя при этом за рамки приличия. Поэтому я счел шутки каймакама чисто отеческими и ничего плохого не подумал.
Да, прием прошел очень весело. Если бы в последний момент Лефтер-эфенди не упал в обморок и не перепугал нас, веселья, наверное, было бы еще больше.
Глава VIII
Через неделю был Праздник огня[32]. Мусульмане и евреи из разных уголков городка тоже пришли посмотреть, поэтому в церковном квартале людей собралось больше, чем обычно.
С наступлением темноты на площади и в переулках вспыхнули вязанки терновых ветвей. Не только дети и молодежь, но даже старики прыгали через костер, порой сталкиваясь и падая. Отовсюду доносились крики, смех и песни.
Большая церковная дверь, обычно закрытая, была широко распахнута. Колокол звонил не умолкая, а старейшины квартала в праздничных одеждах группами входили внутрь.
Стематула поймала меня у двери дома:
– Кемаль-бей, вы не пойдете? В церкви очень многолюдно, будет весело… – сказала она.
Никаких других дел у меня не было, поэтому я надел пиджак и пошел следом за Стематулой.
Рина не показывалась уже несколько дней. Судя по тем слухам, которые до меня доносились, мать снова выпорола ее и посадила под домашний арест. Вполне вероятно, этой ночью ее бы простили в честь праздника и отпустили в церковь. Я был бы счастлив возможности уединиться с Риной где-нибудь в уголке церковного двора, порадоваться ее освобождению и увидеть тень смущения в ее глазах.
У входа продавались свечи. Я купил две самых дорогих, одну протянул Стематуле и направился к церкви.
Но она удержала меня, схватив за руку:
– Еще не началось, – сказала она, – не хотите ли немного прогуляться по саду?
Небольшой садик, меньше монастырского двора по соседству, утопал в листве деревьев. Его окружали высокие стены, поэтому раньше я и не подозревал, что он существует.
Девушек десять увлеченно прыгали через огонь, многие из них были мне незнакомы. Я боялся сделать что-то не так, рассердить священников, поэтому остановился и уже было собрался повернуть назад. Но тут девушки насильно потащили меня за собой и вынудили пару раз перепрыгнуть через огонь.
Одна из них, как и я, казалась здесь чужой и выглядела слегка смущенной. Она стояла поодаль, опершись на ствол большого дерева, словно любыми силами хотела остаться лишь зрителем на этом празднике. Ее лицо было скрыто в тени ветвей.
Но, как назло, остальные девушки все время докучали ей. Они подходили с таким видом, как будто хотели пригласить ее на танец, брали за руку и звали прыгать через огонь, соревнуясь друг с другом за это право.
Она каждый раз колебалась, но никому не отказывала, а затем, приостановившись перед костром, прыгала испуганно и неумело.
Удивительно, но девушки не подшучивали над ее неопытностью, не было слышно