кларнетов, фаготов и виолончелей, а затем, под аккомпанемент струнных инструментов, настала твоя очередь. Два такта, а потом соло фортепиано, пока не началась связующая тема и, наконец, интерлюдия…
– Ты говорила играть мне медленно, в темпе адажио, но я всегда бежала.
– Да, а потом короткая концовка. Та тихая, почти нерешительная мелодия, которую, когда она была написана, кто-то принял за традиционный русский мотив, но Рахманинов объяснил, что она практически написала себя сама. Он имел в виду, что, сочиняя эту мелодию, он думал только о звуке. Он хотел, чтобы пианино пело мелодию так, как если бы ее исполнял певец. И ты хотела это передать. Ты сказала…
– …перед огромным залом я буду вынуждена играть так, как надо.
Оля на мгновение закрыла глаза и улыбнулась:
– Так оно и случилось. Когда началась тема из трех нот, которую струнные тихонько шептали и которую тут же подхватывали гобой и кларнет, ты вступала с соло, и начиналась эта ностальгическая мелодия. И тогда я заплакала… – Затем она повернулась к ней: – Неужели я так плохо готовлю?
Но ответ услышать она не успела.
– София! София! – К ней подбежал запыхавшийся изящный парень в меховой шапке и темной овчинной шубе. – Мы тебя везде ищем. Мы собираемся всем оркестром выпить, ты хочешь с нами?
София остановилась в нерешительности.
– Давай, пропускать никак нельзя. Клара, Андрис и Раиса тоже пойдут. Долго сидеть не будем, выпьем по одной, это максимум на час. Я отвезу тебя потом домой.
София посмотрела на Олю, которая только пожала плечами, как бы говоря: «Тебе решать».
– Хорошо, я пойду. Но задерживаться допоздна нельзя – у меня завтра урок.
– Хорошо, обещаю, не задержимся. Спасибо, Ольга, скоро я ее верну.
Оля подняла руку:
– Не волнуйтесь, это правильно. Концерт был просто отличный, вы молодцы и заслужили отпраздновать.
Она направилась в сторону дома, стараясь не поскользнуться, а София и Виктор быстро зашагали в противоположном направлении.
Глава четвертая
Блики от освещенного снизу бассейна падали на маленькие кусочки мозаики на стене. Была поздняя ночь, но он все еще не спал. Танкреди сделал глоток коктейля «Бульвардье», который он только что приготовил. Ему нравился этот вариант негрони с виски вместо джина, его теплый, обволакивающий вкус, напоминающий французский «Бэль Эпок». И не только его. В этом бокале было нечто большее. Он делал этот же коктейль для Софии прямо здесь, на этом же месте, в баре на краю этого бассейна. Он рассказал ей, что этот коктейль был изобретен в 1927 году одним из самых легендарных барменов в истории, Гарри Макелхоном, создавшим его для американского писателя Эрскина Гвинна в «Harry’s Bar» в Париже.
София с любопытством взглянула на него и, отпив немного, закрыла глаза:
– Очень вкусно.
– Здесь используется бурбон. Он придает ему нотки карамели, дерева и специй.
– Да, я чувствую. Он прекрасен.
Они продолжили пить,