ими в восторг всех наших мещан и маленьких чиновников. У него в городе только один соперник, и тоже из купцов, – молодой. Оглоблин. Но тот образованнее, кончил гимназию, а Хотин не доучился в уездном училище. Стихи Оглоблина печатаются в губернском листке и даже иногда в каком-нибудь столичном еженедельнике. Попытки Хотина печататься были неудачны. Хотин огорчился и пришел к убеждению, что без протекции и в печать не попасть. Человек восторженный, хотя и малограмотный, и любит помечтать. Торговля идет плохо: за прилавком чувствует себя не в своей тарелке. Ему около сорока лет. Длинная черная борода. На голове изрядная лысина.
С ним Логин познакомился из-за стихов. Хотин принес стихи; Логин сказал свое мнение. Хотин показался ему интересным: неугомонная жажда справедливости закипала в его речах. О городских делишках говорил, горя и волнуясь. Но Логин понимал, что Хотин – один из «шлемялей», которым суждено проваливать всякое дело, за какое бы они ни взялись.
Вообще, несмотря на рассеянность, которая овладевала Логиным в последнее время, он сохранил значительную степень психологической прозорливости, давнишнее, как бы прирожденное качество, – по крайней мере, оно развилось без заметных усилий. В оценке людей ошибался редко. Даже новый замысел, хотя и побуждал искать людей, но не ослеплял Логина. Эти люди, что собрались у Ермолина, были единственные, которые заинтересовались делом, каждый по-своему, так что с ними можно было «начать».
«Только бы начать!» – думал Логин.
А там, впереди, борьба за возможность работать в иных условиях.
– Что нового слышно? спросил Коноплев у Логина, когда тот поздоровался со всеми.
– Горожане, вы знаете, теперь только одним интересуются: рады скандалу.
По лицу Анны пробежало презрительное выражение; глаза ее показались Логину померкшими. Сожаление, что начал об этом, быстро сменилось в Логине странным ему самому злорадством.
– Да, это дело Молина, сказал Хотин, – скверное дело. Очень уж наши мещане все злобятся.
– Подлец этот ваш Молин! – крикнул Коноплев Шестову. – Я всегда это говорил. Тоже и девчонка, сказать по правде, стерва.
Нет, вы ошибаетесь, заговорил Шестов, краснея, – Алексей Иваныч очень честный человек.
Ну еще бы, честные люди всегда так делают!
– Он в этом деле даже и не виноват нисколько.
– Ну для него же лучше. Вы откуда же это знаете?
– Да он меня так уверял.
И только-то? Вот так доказательство! Коноплев хлопнул себя по коленям длинными руками и захохотал.
Молин не стал бы лгать, горячо спорил Шестов, он человек честный и умный, и свое дело знает, и ученики его уважают.
– Подите вы, – отъявленный прохвост! – решительно и даже с раздражением сказал Коноплев. – Охота вам была с ним якшаться! Я рад, что хоть с одного лицемера маску сдернули.
Шестов был весьма огорчен этими резкими отзывами о сослуживце и собирался еще что-то возражать. Но вмешался в разговор