с половиной этих парней. Сюда приходят все, кто ни пожелает. Они пьют мое пиво, курят травку, напиваются и накуриваются до одури, трахаются и снова пьют и курят. Я редко бываю здесь, так что меня это не особо тревожит. Но приятно, что ты пришел.
– Спасибо, хотя мне, в общем-то, просто нечем было заняться. Впрочем, я хотел поговорить с тобой.
– О! Ну что ж, давай.
– Это насчет Кроу. Знаешь, он на грани того, чтобы вылететь из парадной роты, и все равно продолжает свой пофигизм. Я знаю, что он хитрый парнишка. Но если его вышвырнут из роты, то никто не сможет поручиться за то, что его не зашлют в 'Нам. А мне кажется, что в мешке для переноски трупов у него будет не слишком привлекательный вид.
– Я поговорю с ним.
– Как он сам заметил, любой, кто позволит убить себя ни за что ни про что в этой никому не нужной войне, просто слабоумный идиот.
– Я напомню ему эти слова.
– Вот и отлично.
Триг и сам был отличным парнем. Донни вполне мог представить себе, насколько хорошо он держался бы под обстрелом, и был уверен, что, в то время как другие принялись бы прятаться или забились бы в истерике, он оказался бы первым из тех, кто вышел бы под пули и начал выволакивать людей в укрытие.
– А могу я задать тебе вопрос? – внезапно обратился к Донни Триг, устремив на его лицо свой теплый проницательный взгляд.– Ты сам веришь в это или сомневаешься? Ты когда-нибудь задумываешься над тем, зачем это делается и стоит ли это такой цены? Или же целиком принимаешь все на веру?
– Черт возьми, конечно нет,– ответил Донни.– Естественно, я сомневаюсь во всем этом. Но мой отец сражался на войне, а до него – его отец, и я вырос, убежденный в том, что такую цену приходится платить за то, что живешь в великой стране. Поэтому... поэтому я пошел туда. Я сделал это и вернулся обратно, не знаю уж, к добру или к худу.
За разговором они прошли в кухню. Триг открыл холодильник и вынул две бутылки пива; одну протянул Донни, а вторую взял себе. Пиво было иностранное, «Хейникен» в темно-зеленых, сразу запотевших бутылках.
– Пойдем-ка сюда. Спрячемся от этих идиотов.
Триг открыл заднюю дверь и вывел Донни во дворик, где стояли два шезлонга. Донни с удивлением увидел, что они находятся на небольшом холме; перед ними открывался склон, и за скопищем убегавших вниз крыш виднелись сгрудившиеся здания Джорджтаунского университета, казавшиеся издали средневековыми постройками.
– Я начинаю забывать, какими бывают настоящие люди,– задумчиво проговорил Триг,– именно поэтому мне так приятно поговорить с тобой. Вряд ли можно найти больших лицемеров и свиней, чем милые мальчики и феи движения в защиту мира. Но я знаю, какое огромное значение могут иметь солдаты. Я был в Конго в шестьдесят четвертом году – поехал туда вместе с дядей рисовать в Верхнем Конго вилохвостых вертишеек. Мы как раз находились в Стэнливилле, когда какой-то парень по имени Гбени объявил страну народной республикой, взял около тысячи европейцев и американцев в заложники и заявил, что начинает «чистку» населения от паразитов-империалистов. Повсюду