Или другую нашёл. В общем, хотел меня приятелю своему передать…
– Как это передать? Ты что, вещь что ли? – удивился Спас.
– Как оказалось, для него – да. Но мне такой расклад не понравился, я хлопнула дверью и ушла. Пошла обратно на работу устраиваться, а меня не берут. Типа, уже бывшая в употреблении. А там только свежие медсестрички должны быть, – со вздохом сказала Матильда.
– На публичный дом похоже…
– Отчасти, так оно и было. Но больница на этом не зарабатывала, скорее, использовала для привлечения клиентов. Отовсюду вербовали красоток и на работу брали. А толстосумы периодически кого-нибудь с собой утаскивали. А если и нет, когда красотка за тобой ухаживает, всё одно приятней. А больница такие деньги с них драла, что на сутенёрство размениваться смысла никакого не было. Зачем? Это так, приятный бонус для клиентов. А если что, так девочки сами виноваты, польстились на богатенького.
– Но за это в тюрьму вроде не должны отправлять? – удивился Спас.
– А меня и не за это. Я же бузить начала. Заявилась к его родителям. С трудом, хитростью проникла через охрану, подловила их, и всё выложила как на духу, какой их сынуля подонок, – сказала Матильда.
– А они что? – спросил Спас.
– Они-то? Пока я говорила, папаша медленно доставал телефон, потом медленно звонил, первой фразой он уволил начальника своей охраны, а второй распорядился сослать меня туда, откуда не возвращаются. Он даже не сказал куда, те кто исполнял, сами решение приняли, – сказала Матильда и совсем сникла.
Похоже, что воспоминания о прошлой жизни нагнали на неё тоску.
– Да кто же он был такой, чтобы вот так людскими судьбами распоряжаться? – возмущённо сказал Спас.
– Политик. Шишка большая. Ему люди что пыль. Да там ещё и выборы на носу были. А если бы меня его конкуренты взяли в оборот и стали против него волну гнать? Он поэтому сразу устранил возможную проблему. Это мне по секрету один из охранников в тюрьме сказал, не в этой, а до отправки. Проникся очень, симпатизировал мне, да что он мог поделать-то… – сказала Матильда.
– Поубивал бы сволочей, – Спас нервно сжимал и разжимал кулаки.
– Успокойся, – усмехнулась Матильда, – самое забавное в этой истории то, что они все уже давно сдохли. Даже их потомки вряд ли помнят про них. А я всё живу. Плохонько, но живу. Так что, если рассматривать жизнь, как высшую ценность, то они мне подарок сделали. Я, конечно, не очень им смогла воспользоваться, но уж как получилось. Так что, я даже не в обиде. И есть ещё одно обстоятельство… – сказала она, и вдруг замолчала.
– Какое? – спросил Спас.
– Позже! Не сегодня! Расскажу, но в другой раз, – решительно сказала она и встала, – пора уходить, мы и так засиделись тут. Нельзя проявлять такую беспечность. Сидим, болтаем, даже по сторонам не смотрим.
И Матильда быстро зашагала к склону. Она, видно, совсем уже перестала перед ним притворяться старухой, и сейчас, сзади, её можно было принять за довольно молодую женщину.
Спас хромая догнал её и пошёл рядом. Нога от быстрой