очень тихо. Вдруг навстречу ему скользнула бесшумная тень. В свете полной луны мальчишка явно различил белого, усыпанного черными пятнышками, длинноногого и длинноухого пса. Хорошик, которого они с Даником пару лет назад купили щенком на ярмарке в Эльнии, подбежав, поставил передние лапы ему на плечи и, радостно поскуливая, принялся облизывать ему лицо. Патрик тоже обрадовался встрече с любимцем, но, вспомнив о том, что ему никак нельзя разбудить деда, он тихо шикнул на пса, и Хорошик его понял. Не издав больше ни звука, пес опустился на землю, встав на все четыре лапы, и только продолжал радостно вилять хвостом. Патрик шепотом похвалил его, погладив по пятнистому загривку, потом тихо прокрался к окну комнаты брата и, встав на приступок, заглянул в раскрытое окно. В комнату проникал лунный луч, освещая серебристым светом кровать и Даника. Спит, как младенец, – констатировал Патрик, увидев розовые щеки и безмятежную улыбку брата во сне, – Ой, как же он мне обрадуется! – усмехнулся он и, не издав ни звука, забрался внутрь.
– Даник, проснись, – тихий шепот брата настойчиво стучался в сон. «Патрика дома нет, это сон», – вспомнил Даник, повернулся на другой бок и снова засопел.
– Да проснешься ты или нет?! Давай, открывай глаза, а то сейчас как двину! – шепот брата стал настолько громким, что сон не выдержал. Сновидение лопнуло, будто проколотый иглой воздушный шар, и Даник проснулся.
Стояла глубокая ночь. Хор цикад врывался в комнату сквозь открытое окно. Лунный луч, прочертив на полу дорожку, взобрался на теплое одеяло и окрасил пространство голубоватым светом. Где-то у пруда, как всегда, заливались лягушки, а парочка их собратьев квакала совсем близко. Должно быть, прямо под открытым окном.
В лунном свете, устроившись с ногами на постели, сидел Патрик – родной брат-близнец Даника, его внешняя копия и абсолютная противоположность характера. Теребя что-то в карманах голубого комбинезона, он насмешливо наблюдал пробуждение брата.
– Что ты здесь делаешь? – зевнув, капризно спросил Даник. – Ты ведь должен быть у Хеврония.
– Тсс… Тише ты! Деда разбудишь, – громко зашептал Патрик. – Я ушел от Хеврония!
– Ушел?! – голубые, с густыми ресницами, глаза Даника превратились в круглые, мерцающие в темноте, бляшки. Он резко подскочил на подушках и окончательно избавился от власти ночного сна. Его большие уши моментально стали горячими и красными. Это всегда происходило с Даником в минуты большого волнения. Кстати, Патрику с ушами почему-то повезло. Они, конечно, торчали из-под темных волос не меньше, чем у Даника, но, в отличие от ушей брата, никогда не краснели и не нагревались до нестерпимого состояния. Повезло, что тут еще скажешь! – Ай, ай! Где вода? У меня сейчас уши сгорят! – шепотом запричитал Даник.
Выкарабкавшись из вороха одеял, он спрыгнул на пол и быстро прошлепал к графину на столе. Но тот, к несчастью, оказался пуст.
– У меня есть парочка лягушек. Поймал по дороге специально для тебя, – хихикнул Патрик. – Хочешь? Они, как раз,