воскресенья
Кончает вечер. Тени так резки…
И по-другому думается снова,
Который раз меняю жизни явь.
Встречаю час, еще один и новый.
Ты, времени восторженная рябь!
«Дай мне послушать, как бисер воды…»
Дай мне послушать, как бисер воды
Капли на нити стеклянные нижет.
Дай мне послушать, как пламя листвы
черное дерево огненно лижет.
Дай мне послушать, как толпы людей
Пятнами лиц среди улиц кружатся.
Дай мне послушать, как ждет воробей
То, что должно непременно начаться.
Дай мне послушать, как чья-то жена
Брошена кем-то в квартирке убогой.
Дай мне послушать, как наша вина
Светится взглядом усталого Бога.
«Как ты, я сам…»
Как ты, я сам.
Пойми, ненужная!
Универсам.
Иду по лужам я.
«Он проснется среди ночи и закурит папиросу…»
Он проснется среди ночи и закурит папиросу,
И спокойно пламя спички загорится
между пальцев.
А потом оно погаснет. Темнота еще темнее.
И горелый запах спички еле виден среди дыма.
И тогда отдернет шторы тот,
который с папиросой,
И забьются в угол шторы, темной прядью
там смирятся.
Человек увидит небо сквозь стекло
с налетом пыльным
И ненужный дом напротив, темный,
тихий и громадный.
Как фонарь на перекрестке, вдаль глядящий
одиноко,
Затухает, затихает уголек ночной и красный
Раскаленной папиросы в длинных пальцах
темно-серых,
И сминается окурок, потухает папироса.
И ложится на диване, накрываясь одеялом,
Человек, что много видел, пока спал ты
сладко-сладко.
За окном светлеет небо, кроме темного квадрата,
Кроме темного квадрата тихого напротив дома.
«Темнеет. Печально…»
Темнеет. Печально.
Свеча догорела.
И день потухает…
Не сделано дело.
Какое? Неважно.
Не сделано что-то.
Пустынно на сердце
И в мыслях забота.
Забота не сделанных дел и стремлений.
Открытая книга легла на колени,
Локтями опершись о стол, отдыхая,
Сидит человек и глаза поднимает
На ровное небо вечернего дня,
На небо, где нет ни тебя, ни меня.
«Я хочу вдавиться в машину…»
Я хочу вдавиться в машину,
В боковую дверь. Слышать хруст стекла.
Я хочу стать резиновой шиной,
Если колеса – весна.
Посередине улицы, замороженный жестом,
Регулировщик всех.
Я предводитель нашествия,
Колотый, как орех.
Я законописатель будней
Ниточкой