лёгким и подарило мне радость: я прибил щиты к столбикам и оказался на ровном полу. На него можно было даже постелить палас. Как много значит хотя бы призрак уюта!
Прибивать щит к стене снаружи труднее. Хлебнув вчера дождя, он изрядно заматерел. Что стоило мне поддерживать такой щит одной рукой, одновременно прижимая его к стене, а другой забивать первый гвоздь в верхнем углу! Не привстанешь на цыпочках – не дотянешься до гвоздя. А привстанешь – ослабишь левую руку, которая держит и прижимает щит, пошатнёшься от напряжения, вот-вот брякнется он плашмя наземь, а ты вслед за ним. Допустить это нельзя, потому что время дорого и не так-то просто будет приладить его снова. Станет после резкого падения настолько грязным, что не отмоешь. Я не хочу, чтоб домик был похож на сарай. Я вижу его незапятнанно-светлым, какой бывает у человека мечта. Когда забит первый гвоздь, когда у щита появляется опора, можно работать не торопясь, отойти в сторонку и посмотреть, нет ли перекоса, а затем забить оставшиеся гвозди. Верхние шли в столб и свежую еловую доску. Нижние гвозди входили в каток, который на треть был вкопан в землю. Каждый щит, прибитый снаружи, добавлял прочности, хотя казалось, что домик уже не нуждается в ней. Было ясно, что он сможет пережить многие здешние сооружения из более твердых материалов. Все дело в том, как скомпонованы они, не оставлена ли лазейка для коррозии, гнили и плесени. У меня были обиты толстой фанерой две стороны, и при этом снизу оставались небольшие отверстия для сквозняка: он лучше всех гарантирует сохранность древесины, соприкасающейся с землей. Третья сторона – это фасад, где я намеривался сделать окно, самое настоящее большое окно, а не форточку. С размером его дело решилось раньше, как только мне попалась решётка от радиатора грузовика. Именно жёсткой решётке предстояло пропускать свет и защищать окно.
По бокам я прибил её новыми гвоздями к столбам, сверху и снизу – к прочным брусьям, соединяющим эти столбы. Гвозди были такой длины, которая позволила мне сделать загиб с противоположной стороны и вогнать его в брус. Так решётка стала частью домика, закрыв собою хрупкое стекло. Остальную часть стены, начиная от верхней еловой доски до той части катка, что вкопана в землю, я обил фанерой. Она закрыла собой края решетки с боков, сверху и снизу. Можно было сделать перерыв, полюбоваться фасадом, но самое трудное все ещё оставалось впереди. Предстояло не только обить фанерой заднюю часть, но и сделать напротив окна дверь, которая позволила бы войти, не пригибаясь. Дверь – это не калитка, её не навесишь кое-как, не собьешь наспех из первых попавшихся досок. Это не фасад, который непременно нужно приукрасить. Это визитная карточка строения, критерий пригодности его для человека. У меня должна получиться высокая металлическая дверь, безукоризненно выкрашенная белой краской, надёжная и при этом точь-в-точь подогнанная к коробке. Вернее, мне предстояло коробку подогнать к двери.