как мешают! Палки, олухи, в колёса мне вставляют, да!
И он шумно и гневно задышал, сверкая очами, внутри себя негодование праведное едва переваривая.
– Ага, понятно, принято к сведению, – деловито заметило Божество и обратилось затем к богу византийскому с тем же самым вопросом.
– Я, батюшка, правил бы в этой юдоли греха согласно вашим заповедям священным, кои были озвучены мною народишку заблудшему пару тысяч лет тому назад. Не убий там, не укради, и всё такое прочее в одном флаконе… Сиё поучение божественное есть превесьма действенное средство для направления глупых заблудших овечек по стезе благомыслия и благоделания, аминь.
В недрах сияющих сполохов пробурчало подобие отдалённого грома, словно Божество переваривало в себе хитромудрую стезю византийского вероучения. А затем Божество крякнуло и предложило своему сынку вот что:
– Ну-ка, милочек, у тебя там весьма хорошо сказано насчёт любви к ближнему своему. Так и продемонстрируй нам на примере своих товарищей, как ты это делать-то собираешься. Давай-давай, приступай, а мы все на это дело со стороны глянем.
Улыбка у византийского бога внезапно сделалась какой-то деревянной. Он тоже покряхтел малость, а затем оборотился вправо к стоящему рядышком аравийскому богу. Тот же, сосклабив суровую мину, что-то неразборчиво пробормотал и непроизвольно схватился рукой за рукоятку сабли. То видя, византийский бог аж отшатнулся от грозного вояки, затем быстро повернулся к хитро усмехавшемуся палестинцу, но тут же плюнул в его сторону и, вернувшись в исходное состояние, что-то неслышно сказал, покачал с осуждением головою и воздел очи к небу, как бы прося у него поддержки в своей очевиднейшей и единственно верной правоте.
– Дак ты ж не туда смотришь-то! – весело сказало Божество. – Я же вже тута… Так что сюда смотреть и слушать, о чём я говорю! А говорю я вам о том, что ханжество у вас больше не прокатит. Хватит, погуляли на планетушке беззащитной, покуролесили тут вволю, паршивцы вы этакие! А теперь хорош! Баста! Новую концепцию мне подавай, а не отмазки всякие про божье наказание на том свете. Эй, аравиец— что ты по сему поводу можешь ответить?
Аравийский божище некоторое время помолчал, а потом, скривив губы и сделав брезгливый жест рукою, ответил Божеству так:
– Чего делать, я хорошо знаю, вах! Я сам себе голова и никаких советчиков мне нэ надо! Понял, нэт?
– Ага, поняло, как не понять, – тут же ответило Божество, видимо, в данном ответе своего сынка ничуточки не сомневаясь. И стало тут же без роздыху уже материального псевдобога пытать.
– А почему я должен давать тебе какой-то отчёт? – оторвавшись от поглаживания пальчиком светящегося экранчика, равнодушно произнёс тот. – Я в тебя ничуть и не верю: ты глюк, виртуальный бред и образчик отстойного отсталого мышления… Хотя могу и сказать, язык чай от того не отвалится… Так вот, я собираюсь действовать