помогает сохранить беспечность
под колесом катящейся судьбы.
Есть времени обманчивая плотность, —
мы думаем, что в этом безопасность
и равнодушно смотрим в бесконечность,
а до нее – лишь высота трубы.
б.
Нам часто изменяет угол зренья.
Мы слишком полагаемся на знанье,
уверены, что за июлем знойным
нас непременно подберёт зима.
Цыгане исповедуют гаданье,
индусы ожидают превращенья,
и только мы единственно достойным
считаем блеск всесильного ума.
в.
Но лето может кончиться в июне
и в небо улетучатся нейроны
и воплотятся в Иоканаана,
почившего Господнего раба…
…так я сквозь пограничные препоны
уйду к чертям на финикийской шхуне
и окажусь на почве Ханаана,
где так земля ничейная груба…
г.
Пыль, пыль и ветер, пыль и синеватый
осколок моря, скалами нагретый,
и берег, сыновьями позабытый,
песок и пыль, обломки и песок.
Коричневый, тугой, шероховатый
путь в глубину, повозками разбитый, —
и берегом, как в финскую одетый,
идёт отец, не подымая ног.
д.
На северном планетном полукружье
жизнь мёртвую и жизнь ещё живую
и всё, что есть, и всё, что было прежде,
сейчас и здесь мы в памяти несём, —
а встретимся на дальнем побережье.
Нам просто надо быть во всеоружье
и принимать окраину чужую
как собственный и неизбежный дом.
е.
Мы уплываем, тёмную завесу
приподнимая: острая заноза
сидит в мозгу обозначеньем мыса,
где я, как остров, обрываюсь в смерть.
Конечно, я секу весь бред вопроса:
ведь в грядке даже зёрнышко маиса
растёт всё по тому же интересу, —
продраться вверх, побыть и помереть.
ё.
Так мы живём, природе подчиняясь,
на Мировой Закон ее надеясь
и продолжая бесконечный путь.
И лишь порой, о Бога спотыкаясь…
а.
Всё глубже дышит осень, всё желтей.
Дожди идут толпой, идут, стучатся
бессонными ночами к нам в дома.
А по утрам уже иных гостей
хрустят шаги по лужам и дробятся.
Уже в предместье, кажется, зима.
И во дворах, как ласточки в неволе,
слепые ветви мечутся впотьмах.
Теперь лишь снег им принесет покой.
Единый путь у нас, единый страх.
Увядший хлам уносит ветер в поле
и нас как листья тянет за собой.
Так, значит, осень. Бремя-решето
нас пропустило через это лето
в дожди и холода.
Лишь в эту дверь войти разрешено.
Прозрачный колокол в стекло ударил где-то
и стала чёрной невская вода.
б.
И мы глядим в неё, едва успев начаться.
Всю жизнь потратив, в общем-то, на крик,
и жалуясь