будешь жить для другого…
И пройдут за годами года,
А тебя не увижу я снова.
И пройдут за годами года,
Но душа не привыкнет к разлуке,
Она будет такой и тогда:
Изнемогшей от горя и муки.
Она будет такой и тогда:
Безутешной, смертельно-больною…
Ты ушла от меня навсегда,
Я не знаю, что станет со мною!..
Довольно! («Довольно лживых обещаний…»)
Тому, в ком совесть не мертва.
Довольно лживых обещаний,
Противных здравому уму,
И бестолковых совещаний
Не приводящих ни к чему!
Довольно нудных разговоров
И барабанных громких фраз,
Партийных дрязг, нелепых споров —
Всего позорящего нас!
Смешно болтать по-детски что-то
Когда вся родина в огне,
Когда лишь дружная работа
Поможет гибнущей стране.
Когда от ран изнемогая,
Во прах повержена врагом,
Она лежит едва живая
Под беспощадным сапогом.
И в эти дни разрухи грозной,
Тому, в ком совесть не мертва,
Пора забыть – пока не поздно —
Пустые бредни и слова!..
Из дневника («Опять зима… Опять снега…»)
Опять зима… Опять снега
Укрыли землю белой шалью,
Опять душа больна печалью
И ночь томительно-долга.
Трещит пылающий камин
И сидя перед ним уныло,
Я вспоминаю все, что было
И почему теперь один.
Вчера, еще до темноты,
Ты собралась идти куда-то,
Я знал, что ты не виновата,
Что не вернешься больше ты.
Я сам хотел сказать: «Прости!..»
Я сам считал себя неправым,
Но с равнодушием лукавым
Я допустил тебя уйти.
И нервно муфту теребя,
Ты ожидала только слова,
Но я безмолвствовал сурово,
А нынче плачу без тебя.
В углу шуршит бумагой мышь,
Часы стучат однообразно,
И жду я, может быть напрасно,
Что ты вернешься и простишь…
«Необозримые поля…»
Необозримые поля…
Ширь без границ, простор без края…
Вдали плетется воз, пыля,
И тлеет запад, догорая.
Торчит чахоточный овес,
На взгляд убог, на ощупь колок,
И грубые следы колес
Обезобразили проселок.
Томится группа тощих ив,
Склонясь к воде зеленоватой,
И клочья облаков, застыв,
Висят растрепанною ватой.
Какая грусть!.. Какая тишь!..
Но сердце грусти этой радо,
Его ничем не возмутишь
И ничего ему не надо…
В сумерках («Весенние синие сумерки…»)
Весенние