огромадную сумму!..»
И обсудив все детали со всех сторон,
Деловитая пролетарская фея
И распаленный буржуазный селадон
Мгновенно погружались в объятия Морфея.
И вот что мы видим через несколько дней:
Они во власти магического круга,
То она у него, то он у ней,
Словом, не могут наглядеться друг на друга.
Часто Марья Петровна впадая в гнев,
Возмущается ужасно поведеньем Чемберлена,
А Семен Иваныч от томленья побледнев,
В это время пожимает ее левое колено.
Потом, в свою очередь, ведет рассказ,
Немногословно, но красноречиво,
О том, как он собирался на Кавказ
И о недостатках кооператива.
Но в одну непрекрасную ночь, когда
Они пили чай, рассуждая о Париже,
Мой герой решил: Все это – ерунда!
Один разговор, надо к делу ближе.
И, высморкавшись, неожиданно рек:
– «Мэри, я мечтаю о Вас как о чуде,
Будьте моею сейчас… и навек!..
И храбро схватил ее за груди.
Но Марья Петровна была хитра,
Она и здесь поступила прекрасно:
Подумала: Дурак, давно пора!
Но сделала вид, что никак не согласна.
И когда, наконец, она решилась пасть,
Он перед таким телесным изобильем,
Прямо-таки африканскую страсть
Отразил на своем лице крокодильем.
И разинув рот изо всех сил,
Тут же на диване, под часами,
Сразу ей голову откусил,
Которую и проглотил вместе с волосами.
А Марья Петровна, этот бедный голубок,
Только укоризненно вздохнула,
Перевернулась на правый бок
И как ни в чем не бывало заснула.
Семен же Иваныч, выпив свой кефир,
Попытался выполнить невозможный номер,
А именно: осилить «Ордер на мир»,
Но на третьей странице не выдержал и помер.
А на утро в райкоме товарищ Якот
Развивал свой взгляд голосом еловым:
– «Человек, это ведь не рогатый скот,
Он отлично может прожить и безголовым!
У нее есть руки, чтоб голосовать,
Имеются ноги – заниматься физкультурой,
Чего же еще? А на голову наплевать,
По крайней мере не будет дурой!..»
Но товарищ Цацкин, известный кипяток,
На него набросился разъяренной пумой:
– «А на чем ей носить красный платок?!.
Ты об этом, товарищ Якот, подумай…»
Его поддержали и начали преть,
И через несколько часов, в поту и в мыле,
Что-то такое, не мог я подсмотреть,
При одном воздержавшемся постановили.
А чтобы покончить разом с молвой,
И чтобы пострадавшей не было обидно,
Ей дали удостоверенье, что она с головой,
Но только головы у нее не видно.
Женщины, вникните в мои слова:
Каждой из вас, как и всякому мужчине,
Весьма