заточена под поиск потенциала, аналитики проверяют прорицание на «потенциальность». Каждый аналитик даёт оценку предсказанию независимо друг от друга: если ни один не видит «потенциальности», предсказание отправляется в архив. Периодически архив пересматривается: мир меняется, и вместе с тем может наступить время того или иного архивного предсказания.
Но если в предсказании есть «потенциал», дело закипает. Аналитики разбирают его по косточкам: где, когда, какие обстоятельства? Толковать предсказание очень трудоёмко, поэтому и аналитики, и провидцы постоянно расширяют кругозор, много читают о мире, учатся описывать эмоции. За потенциальным предсказанием стоит чья-то судьба, которую можно спасти, страдания, от которых можно избавить, жизнь, которую можно изменить. Каждый из нас, кто сейчас в организации, прошел через охоту, каждый был спасён – поэтому все понимают, насколько важно сделать всё как надо.
Аналитики ищут территорию, здания, анализируют погоду, часовые пояса, транспортную развязку. Они планируют маршруты доставки, способы возвращения. Они же отвечают за инструктаж: перед этой охотой мы проходили оказание первой помощи, поскольку было упоминание ранений в предсказании. Конечно, в нашей паре учился лишь Камэл: толку от меня в этом плане было – чуть. И ведь пригодилось, прости господи.
А за работу в мире – реализацию операции – отвечают охотники на потенциал. Такие как Андрэ, Камел, Энола Гай и иногда вот даже я гожусь. Мы находимся во внешнем мире, и отвечаем за слежку, вербовку и доставку объекта. Иногда охота проходит быстро, как сегодня, а иногда с объектом приходится работать месяцами.
Это она, весёлая часть: быть во внешнем мире и не быть больше его частью, смотреть на обычных людей, вычислять среди них необычных, но при этом казаться обычным и не выдать себя. Ты одновременно и охотник, и жертва: азарт не отпускает, пока миссия не будет выполнена.
Но в сегодняшней охоте не было ничего весёлого.
И хотя на краткий миг я испытал восторг – когда Камэл схватил её – то, что потом происходило в машине словами не описать.
Я впервые так близко увидел человека при смерти. Мой потенциал твердил, что она мертва, но мозг отказывался в это верить: её дыхание клубилось в холодном воздухе салона, её сердце билось, выгоняя кровь из тела. Мозг говорил: она ещё жива, но вот-вот умрёт – и впервые я ощутил, как ответственность и страх сковывают тело. Я пытался помочь Камелу, но у меня руки отнялись по локоть: онемение такое, будто бы я их отлежал во сне. Я очень боялся, что вот-вот уроню телефон, потому не чувствовал его совсем.
Впервые в жизни был таким беспомощным.
Меня тошнило от всего этого. Я пытался отвлечь себя, сосредоточиться на звуке двигателя, но слышал лишь свист в её дыхании. Пытался замкнуть ощущения на сладковатом запахе ароматизатора в салоне, но от того лишь явственнее ощущал кисловатый запах бинтов и крови с заднего сидения. Я не смотрел ни на живых, ни на мёртвых – но от напряжения меня стошнило желчью из пустого желудка. И после этого обессилел окончательно: не было сил даже думать.
Был ли от меня вообще толк