оказалось пустым, лишь легкий дымок напоминал о том, что секунду назад здесь стоял человек.
Двое цыган на арене разошлись в разные стороны, оставив третьего посередине. Признаться, все трое обладали какой-то удивительно притягательной внешностью. Они не были красавцами, но чувствовалось в них что-то такое манящее, загадочное, что я не могла отвести глаз. Особенно мне понравился самый высокий из них, стоявший теперь слева от брата, присевшего на корточки посередине арены. Вдруг сзади я услышала топот и улюлюканье, толпа повернула головы и увидела женщину, тоже, по-видимому, цыганку, одетую в яркий наряд со множеством серебристых монеток. Ее лошадь встала на дыбы. Откуда-то из-за спины достав две огромные блестящие сабли, она метнула их прямо на арену к братьям. Сабли, пролетевшие над нашими головами в считанные секунды, поразили воображение всех. Два клинка, отливавшие серебром, воткнулись в землю рядом с цыганом, находившимся в центре. Одна сабля вошла в землю по его правую руку, вторая – по левую. Резким движением он вытащил сабли и начал размахивать ими, вертеть, подбрасывать над головой. В это время его братья отошли в сторону и через несколько секунд вернулись: один – с ведерком, другой – с факелом в руках. Цыган, державший ведро, выплеснул жидкость из него на своего брата, жонглирующего саблями. Мне в нос ударил резкий запах керосина. Второй цыган, который так понравился мне, поднес факел к облитому керосином брату, – и тот вспыхнул как спичка. Толпа вскрикнула от ужаса. Перед нами стоял горящий человек, с легкостью жонглировавший саблями, не издающий при этом ни звука. Мало того, он начал двигаться, вернее, отплясывать. Легко подпрыгивал, пригибался, продолжая гореть ярким огнем. Вдруг откуда-то на сцене появился Джером с сигарой во рту:
– Я же говорил, что никто из вас не пожалеет о том, что пришел на сегодняшнее представление! – громко сказал он, причем, мне показалось, что в этот момент его глаза встретились с моими. Мой новый знакомый вытащил сигару изо рта и прикурил ее от горящего цыгана. Сделав глубокую затяжку и выпустив кольцо дыма, он ударил в ладоши. И опять раздался резкий хлопок, – теперь уже вся арена наполнилась дымом, который развеялся через несколько секунд, но Джерома на манеже уже не оказалось. В центре как ни в чем не бывало стояли три брата, все так же бесстрастно смотревшие на нас.
Я была поражена!
Цыган, находившийся справа, вышел вперед к нам. Сел на землю, скрестив ноги, и закрыл глаза. Братья стояли за его спиной и спокойно смотрели на толпу. Вдруг сидевший на земле начал медленно подниматься вверх. Я услышала, как толпа оживленно загудела и заохала. Поднявшись примерно на три фута над землей, циркач открыл глаза и улыбнулся. Два его брата с саблями в руках, которыми недавно жонглировал один из них, подошли к нему и начали водить саблями внизу, доказывая публике, что нет никаких креплений или подпорок. Зависший в воздухе цыган улыбался все шире и вдруг громко с небольшим акцентом произнес:
– Пусть несколько человек подойдут и своими глазами