мы с ней решили, что Нэнси Донован наконец-то довела нас до ручки и на семинары мы больше ходить не будем. Так начались наши собственные литературные диалоги, которые мы всегда вели в одной и той же угловой кабинке таверны (персонал настолько привык к нашим еженедельным посещениям по четвергам, что даже стал резервировать для нас один и тот же столик). С тех пор мы редко вспоминали о Нэнси, но сегодня Люси сама заговорила о ней.
– Наверно, я слишком сурово с ней обошлась, – призналась она после того, как заметила, что Нэнси долго разглагольствовала бы о распаде личности, если бы ей довелось обсуждать роман Йейтса.
– Ты меня знаешь, – сказала я. – Я в каждом стараюсь видеть хорошее. Но этой женщине ее собственная праведность застит глаза. И жестокая она.
– Это все так. Но тут в выходные я увидела ее в библиотеке. Она сидела в уголке у полок с романтической литературой и плакала. Я подошла, обняла ее, и Нэнси как прорвало. «Три дня назад моей младшей сестре диагностировали рак легких четвертой степени. Она живет в Массачусетсе. В Лоренсе – это такой унылый город. Разведена. Детей нет. Работает в местном „Таргете“. Денег хватает лишь на то, чтобы платить за квартиру. В жизни у нее две радости: любимые телевизионные шоу и сигареты. Знаете, что она сказала мне, когда вернулась от онколога? „Жаль, что я не верую в Бога, как ты. Через восемь-десять недель я предстану перед Господом – вот и все, что мне осталось, по словам доктора“».
– Бедная Нэнси, – произнесла я. – И как ты отреагировала?
– Сказала, что мне жаль ее сестру, но я убеждена, что вера придаст ей силы пережить эту ужасную трагедию. И знаешь, что ответила мне Нэнси Донован? «Мне говорили, что у меня на все есть ответы. А сейчас у меня одни только вопросы». Потом она быстро обняла меня и поспешила прочь. Думаю, историю с Нэнси я вспомнила сегодня благодаря «Пасхальному параду». Эта книга так сильно зацепила меня, потому что в ней показано, как люди карабкаются по жизни, совершенно не понимая того, что с ними происходит. Общаются с людьми, которых знать не желали бы, на работе и дома делают то, что им не нравится, и никак не могут взять в толк, почему же их душит отчаяние. Именно это в конце книги и говорит Эмили мужу своей племянницы: «Мне почти пятьдесят, и за свою долгую жизнь я так ничего и не поняла»[9]. И эта непреложная истина – квинтэссенция всего романа. В жизни не бывает простых решений. Все сплошь путаница и неразбериха.
– То есть Нэнси расстроена и обескуражена – помимо известия о том, что она скоро потеряет сестру, – тем, что ее вера, как она выяснила, идет вразрез с конкретной реальностью.
– И нет ничего более конкретного и ужасного, чем диагноз рака четвертой степени. На это нет простых ответов.
– А нам ведь всем нужны ответы?
– Ты говоришь с унитарием, – сказала Люси. – Мы молимся «тем, кого это касается».
– А знаешь, что меня особенно привлекает в епископальной церкви, помимо великолепных англиканских хоралов? Ее учение гласит, что вера в самом человеке, а не в церковных доктринах. Никаких тебе установок свыше. Никакого