Амир. Екатерина Дей

сохраняешь мне жизнь, чтобы еще получить силы?

      И вдруг крик, невероятный крик, полный отчаяния и боли, от которого я вздрогнула всем телом, зажмурила глаза и вжалась в постель:

      – Нет!!!

      – Амир!!!

      Крик Вито был таким же громким и отчаянным, через мгновение тишины послышался голос Фисы:

      – Кровопивец поганый, ирод черный, монстр бездушный, Рина, девонька моя, да как же, яблонька, ты поплачь, милая моя, ты не слушай его, не думай о нем. Ты поплачь, убивец …как же это…Вито!

      Я перестала существовать, Пустота вернулась и разнесла меня по своему безвоздушному пространству маленькими молекулами, превратила в ничто. А ничто думать не может, оно просто не существует, и боли у этого ничто нет, болеть нечему. Пустота с болью и Пустота без боли, что лучше? Одинаково, обе Пустоты, в одной просто боль, а в другой совсем ничего, даже боли нет. Значит, Пустота без боли страшнее, совсем нечему существовать.

      Вито стоял по пояс в ледяном бурлящем потоке и время от времени опускал меня туда, я захлебывалась водой, и он меня поднимал, давал время, чтобы я отдышалась, а потом снова отпускал. Громкий голос Фисы командовал:

      – Витек, ты не жалей ее, не жалей, опять вздумала убежать, лениться решила! Живи, девка, живи! Ишь, чего захотела, всем тяжело, вот оклемаешься, я тебе о своей жизни расскажу, и ничего, живу вот! Топи ее, топи дурочку!

      Промерзшую насквозь, практически утонувшую, меня, наконец, достали из воды и завернули в несколько одеял, Вито так постарался, что я чувствовала себя куколкой насекомого. Когда я смогла уже мычать, а не стучать зубами, Фиса приказала мне открыть рот и влила туда какую-то огненную жидкость:

      – Я тебя заставлю жить, заставлю, назло этому кровопийце, ты у меня красавицей неземной будешь, на коленях перед тобой ползать еще будет. А ты что стоишь? Неси травы, согреется маленько, натирать начнем.

      Я уже пришла в себя и только испуганно на нее посмотрела, огненная жидкость бушевала во мне, возвращая к жизни. Фиса натерла меня так, что все двигалось как у гуттаперчевой куклы, если до этого она ко мне относилась как к тяжелой больной, то теперь решила, что хватит терпеть мои выходки, лечить надо всерьез. Она раздела меня и, не обращая никакого внимания на присутствие Вито, крутила и вертела во все стороны, на мои крики и стоны лишь продолжала учить жизни:

      – Терпи березка-яблонька, ты сильная должна быть, ты этому зверю еще покажешь, что женщина всегда сильнее, она по красоте своей уже сильнее мужика, а умом им нас никогда не догнать. Ты и так разумница, слышала, как с ним разговаривала, истинно, что не боишься, и глазами своими ясными прямо на него смотрела, не мог он в твои глаза смотреть, не мог, вот и правильно, пусть сам тебя боится! Витек, неси еще масло, горлышко надо почистить.