постели Вульф являл собой нечто невозможное: пока не увидишь воочию, ни за что не поверишь. Сие зрелище я наблюдал часто, но оно оставалось сущим пиршеством для моих глаз. Сверху в любое время года обязательно располагалось толстое черное шелковое одеяло. Оно отвесно спускалось во все стороны с возвышения посередине, и, чтобы увидеть лицо Вульфа, нужно было встать как можно ближе, а затем наклониться и заглянуть под балдахин над изголовьем. Этот навес из черного шелка простирался на фут дальше вульфовского подбородка и довольно низко свешивался с трех сторон. Под ним-то, словно лик божества в храме, из белой подушки выступала его большая жирная физиономия.
Из-под одеяла появилась рука Вульфа и дернула за шнур, свисавший справа. Балдахин сложился и отошел назад к спинке кровати. Вульф сощурился. Я сообщил ему, что внизу его ожидает Флетчер Т. Андерсон.
Он выругался. Мне не нравилось, когда он ругался. Это действовало на нервы. А все потому, что в его устах, как он однажды поведал, ругательство было не выплеском эмоций, а обдуманным изъявлением глубинного желания. Ругался он редко, но в то утро изрыгал проклятия одно за одним. Наконец он прорычал:
– Уйди! Давай убирайся!
Заикаться мне тоже не нравилось:
– Но… Но… Андерсон…
– Если мистер Андерсон хочет увидеть меня, он может подождать до одиннадцати. Но это излишне. За что я тебе плачу?
– Очень хорошо, сэр. Конечно же, вы правы. Я нарушил правило и получил нагоняй. Но теперь, когда с этим покончено, могу я предположить, что было бы все-таки неплохо увидеться с Андерсоном…
– Не можешь.
– А десять тысяч долларов?
– Нет.
– Во имя всего святого, сэр, почему нет?
– Черт побери, ты изводишь меня! – Вульф повернул голову на подушке, вытянул руку и ткнул в мою сторону пальцем: – Да, изводишь. Но временами это бывает весьма полезно, так что я не буду брюзжать. Вместо этого я отвечу на твой вопрос. Я не встречусь с мистером Андерсоном по трем причинам. Во-первых, я еще не встал с постели, я не одет и пребываю в дурном настроении. Во-вторых, ты вполне можешь и сам уладить с ним дело. В-третьих, я усвоил науку эксцентричности: стоит ли трудиться над созданием репутации чудака, если при малейшем подстрекательстве возвращаешься к нормальному образу действий? А теперь убирайся! Немедленно.
Я вышел из спальни, спустился вниз в кабинет и сообщил Андерсону, что если он готов подождать, то может увидеться с мистером Вульфом в одиннадцать часов.
Естественно, он ушам своим не поверил, а когда убедился, что ничего иного не услышит, то взорвался. Судя по всему, особенно его возмущало, что он прибыл в дом Вульфа прямо из спального вагона с Центрального вокзала, хотя я не понимал, что здесь такого. Я объяснил ему несколько раз, в чем тут штука: такая вот странность, ничего не попишешь. Сказал и о том, что вчера был в Уайт-Плейнсе, поэтому в курсе ситуации. Это как будто его немного успокоило, и он начал забрасывать меня вопросами. Я скармливал ему историю по кусочкам, и меня от души повеселило выражение его лица, когда он узнал, что Дервин пригласил Бена Кука. Выслушав все, он